Месть Мориарти
Шрифт:
Человек Мориарти догнал-таки омнибус и уже говорил что-то кондуктору. Лицо последнего выразило сначала удивление, потом почтительное внимание. Он кивнул и отступил в сторонку, освобождая проход.
Что делать? Взгляд заметался и наткнулся на зеленый омнибус «Хаверсток-Хилл». Верхняя его площадка пустовала, но расстояние между двумя экипажами было побольше, около трех футов.
Преследователь уже поднимался. Гризомбр повернулся к «Хаверсток-Хиллу», рекламный щит которого славил эффективность «Грейп Натс», поставил ногу на поручень, чтобы хорошенько оттолкнуться, и прыгнул.
Что
Пальцы ухватились за поручень «Хаверсток-Хилла» и… соскользнули. Француз попытался удержаться за щит — на мгновение увидев перед собой огромную букву «Н», — но сил не хватило, и он рухнул на мостовую. Крики… скрежет… хруст…
И темнота.
Вернувшись на Кинг-стрит около одиннадцати часов вечера, Кроу увидел перед собой Сильвию, суровое лицо которой напомнило ему горгулью, зловещие фигуры которых они наблюдали на соборе Нотр-Дам в Париже во время медового месяца.
— Энгус, за тобой присылали. Из Скотланд-Ярда. — Тон ее вполне соответствовал тому, коего и следовало ожидать от горгульи.
— Неужели? — Кроу отчаянно пытался найти ответы на еще не заданные вопросы и не находил.
— Они сказали, что тебя не было сегодня на дежурстве. Ты можешь это объяснить?
— Нет, — твердо сказал он. — Есть вещи, объяснять которые я не обязан. В своей работе детективу приходится делать то, что постороннему человеку может показаться странным.
— Неужели? — Она не верила ему и даже не собиралась это скрывать.
— Что они от меня хотели, дорогая?
— Тебя просили как можно скорее прибыть в отель «Грос-венор». Упоминали какого-то мистера Морнингдейла.
Кроу уже схватил шляпу, которую снял всего лишь секунду назад.
— Джарвиса Морнингдейла?
— Кажется, да.
— Наконец-то. — Инспектор повернулся к двери.
— Этот… Морнингдейл… он был там раньше. А потом что-то случилось на Виктория-стрит. Во всяком случае требовалось твое присутствие.
— Не жди меня, Сильвия. Я надолго.
На углу Кроу столкнулся с Харриет, возвращавшейся на Кинг-стрит после свободного вечера. Инспектор приподнял вежливо шляпу, а девушка одарила его улыбкой, такой же теплой, как и часом раньше, когда они расставались. От этой улыбки сердце у Кроу подпрыгнуло и перевернулось.
Легким, почти танцующим шагом он шел по освещенному тротуару, поглядывая то влево, то вправо в поисках кэба, который доставил бы его к отелю «Гросвенор». Инспектор улыбался, и мир улыбался ему. В Харриет он нашел все, что так долго искал, ответы на все свои тайные желания и сокровенные мысли. С ней он снова чувствовал себя молодым, почти мальчишкой, безрассудным, смелым, сгорающим от страсти и глядящим на мир сквозь розовые очки. Даже извечная копоть огромного города отдавала ароматом родного вереска. От одного лишь ее прикосновения его бросало в дрожь. В ее объятьях он испытывал восторг, сравнимый лишь с тем, какого ожидал от рая.
Настроение упало по прибытии в «Гросвенор». Морнингдейл был там,
Своя история была и у одного из патрульных. Скорее даже не история, а забавное происшествие: какой-то иностранец, спасаясь от преследователей, прыгал с одного омнибуса на другой и в конце концов свалился, попал под кэб и был увезен в бессознательном состоянии.
— Парня, сэр, подобрали два его друга, — продолжал констебль. — Ничего особенного, но мне пришлось на какое-то время остановить движение. Полагаю, сэр, бедняга принял лишнего. Расшибся он, по-моему, не так уж и сильно, но я все-таки загляну после смены в диспансер.
Кроу мог бы держать пари, что никакого иностранца в диспансере уже нет, а может быть, и не было. Ни иностранца, ни его друзей. Некоторое время инспектор сидел в кабинете управляющего отелем, пытаясь сложить разрозненные факты: визит мистера Джарвиса Морнингдейла в отель, присутствие детективов несуществующего агентства Донрума, троица французов. Часом или около того позже он пришел к неутешительному выводу, что снова упустил Джеймса Мориарти. Домой, на Кинг-стрит, Энгус Маккреди Кроу возвращался в состоянии, близком к отчаянию. И еще он знал, что найти утешение и облегчение поможет только ласковая и заботливая Харриет.
В том, что он жив, Гризомбра убедили боль в голове и руке, а еще голоса двигавшихся вокруг него неясных, расплывчатых фигур. Он вроде бы помнил, что его везли на кэбе, причем без особого комфорта. Помнил яркую картинку на рекламном щите омнибуса, страшный лошадиный храп и жуткое ощущение падения.
Потом в глазах прояснилось, и от этого стало только хуже. Над ним, участливо склонившись, стоял Джеймс Мориарти, а среди других он узнал Вильгельма Шлайфштайна.
— Вы в безопасности, Гризомбр, — заговорил Профессор. — Зачем было бежать? Вам никто не желает зла.
Гризомбр напрягся и попытался встать, но, обессиленный, снова упал на подушку.
— Послушайте, Жан. Профессор говорит правду. — Шлайфштайн подошел ближе. — У вас сломана рука, у вас синяки и ссадины. Пострадала, несомненно, и ваша гордость. Я знаю, потому что и сам был в подобном положении, когда Профессор вот так же обвел меня вокруг пальца, но все так, как он и говорит. Мориарти сделал это для того лишь, чтобы доказать свое превосходство. Мы разговаривали, и я с ним согласился. Континентальный альянс должен возродиться с ним во главе.
— Не утруждайте себя. Не волнуйтесь. — В голосе Мориарти слышалась искренняя забота. — Вы в надежном месте и проведете здесь некоторое время, но мои люди будут относиться к вам, как к своему. Поспите. Я вернусь завтра.
Гризомбр кивнул и закрыл глаза. Сон, глубокий и целительный, не заставил себя ждать. Ему снилась залитая огнями улица с десятками идущих по ней омнибусов. Все пассажиры были женщинами, и в их глазах и лицах он видел насмешливую улыбку. Все они были на одно лицо, и он знал это лицо — их всех звали Мона Лиза.