Месть моя, или сбежавший жених
Шрифт:
— Пойми… всякий нормальный отец должен принимать участие в жизни ребёнка, я был бы счастлив, если бы у меня родился сын, ещё лучше двое. А отчество какое дашь пацану?
— Андреевич. Как у папы. Андрей Андреевич.
Я устала отвечать на некорректные вопросы по поводу отцовства, устала от этих встрясок, которые регулярно мне устраивала Женька, рассказывая, как счастлив Димка, как он ждёт первенца, как любит свою Ирку.
Перманентно возрастающий поток этих разговоров раздражал. Смысл этих разговоров мучил значительно сильнее. Моего терпения надолго
— Ну что ты, маленькая, не хочешь — не говори ему, — гладил меня по голове Виктор, — не плачь, всё хорошо и, прижав к себе, поцеловал куда-то в макушку.
Я подняла заплаканные глаза и оказалась близко-близко с глазами Виктора. «Какие они большие, голубые, внимательные — красивые», — подумалось не вовремя.
Я облизала сухие губы, чувствуя, как у меня мурашки забегали по спине от ощущения его близкого присутствия.
А он наклонился ко мне и начал целовать лицо, шею так ласково, так нежно, едва касаясь губами.
После ухода Виктора я заперла дверь и в изнеможении всем своим весом навалилась на неё.
Я чувствовала головокружение. Голова плыла, а кожа горела там, где Виктор прикоснулся к ней.
Мне не нравилось, как тело реагирует на него, мне не нравилось также, как в моём сознании проносятся яркие придуманные образы сильного, сухощавого и соблазнительного Виктора, лежащего в постели без одежды.
А ещё говорят, что сексуальное влечение в третьем триместре полностью исчезает. Ничего подобного. Это всё ложь.
Виктор уехал, а я всё думала: 'Неужели стала смотреть на него не как на друга, а как на человека, который мне очень нравится?
А как же тогда Дима?
А никак. Он-то уже давно выбрал между мной и Иркой, и выбор пал не в мою пользу.
Конечно, он не знает о моей беременности, но что это меняет?
И почему я должна к нему относиться как-то иначе, чем просто как к другу? Только потому что он отец моего будущего ребёнка? Случайный отец. Им ведь мог быть и Виктор, и кто-то другой, если бы я того хотела'.
От этих мыслей стало немного легче.
А, может, чтобы окончательно прояснить эту тему, стоит позвонить Диме? Вдруг он ту обидную фразу бросил не подумав? Бывает же?
Да и Виктор настаивает на звонке или встрече. Как он сказал: каждый отец должен принимать участие в жизни ребёнка.
И я позвонила, решив для себя, что о своём расследовании относительно Ирки не скажу ни слова, ибо хватило разрушенной семьи Доброкотовых, ещё одна — перебор. К тому же неизвестно, к правильному ли выводу я пришла, ведя то дознание. Может, Дима ждёт своего ребёнка.
Глава 43
Выслушав неожиданную новость: «У тебя будет ещё один ребёнок — мой сын», сказанную прямо в лоб после
— У меня есть вопрос, Ксюша.
— Почему тебе сразу ничего не сказала?
— Да.
— Не знаю, Дима. Мне жутко неудобно перед тобой. Вела себя, как… Я же сама понимаю, насколько это было глупо! — неожиданно для себя самой воскликнула я. — Наверное, это всё потому, что ты, кроме своей Ирки, никого не видел, был просто ошарашен счастьем. Помнишь, мне тогда сказал: «Хорошо, что ты не беременна. Хоть здесь нет проблемы». Вот я и не хотела тебе доставлять проблемы, потому и не говорила.
Ещё немного подышав в трубку, ЮДП несмело поинтересовался:
— Ты… точно уверена, что ребёнок мой?
У меня в глазах закипели слёзы, очень хотелось сбежать со связи, Дима, будто чувствуя это, спешно заговорил:
— Верю, верю, не психуй. Обещаю, буду во всём вам помогать, только, пожалуйста, не говори никому о том, что ждёшь от меня сына. У нас в семье только во время беременности жены всё наладилось, а тут такое. Ирина не простит, если узнает.
Я от напряжения едва не прокусила губу, выслушивая его трусливое предложение помалкивать, а потом просипела:
— Мне от тебя ничего не нужно, я сказала только для того, чтобы моя совесть была чиста. А так… ничего не нужно, — повторила, смахивая без удержу бегущие слезинки.
— И всё-таки буду помогать материально, хоть понемногу.
Дальше я слушать не стала, нервно отключила телефон и бросила его на диван, чтобы не разбился, а потом разревелась, окончательно дав волю эмоциям.
Сейчас я точно ощутила, что значит забеременеть вне брака: ни поддержки тебе, ни помощи, лишь одно: «Не говори никому, не дай бог, узнает жена».
Что же ты, дорогой, не думал о чувствах своей жены там, в заброшенном сарае?
И чем мой сын хуже твоего ребёнка, который в отличие от нашего малыша будет знать своего отца?
Конечно, можно сказать — сама виновата, ибо вступила в связь с женатым, к тому же приняла решение рожать, не советуясь с Димой. Сколько раз я уже произносила про себя любимую фразу — не счесть. Да, виновата, и что, теперь из окна выпрыгнуть из-за этого?
Мой рёв слился с диким кошачьим ором. Говорят, кошки не переносят, когда их хозяева плачут или ругаются.
Рудик, наконец перетянув на себя внимание, запрыгнул на колени и тут же растянулся на моих ногах. Я, поглаживая его, как-то внезапно успокоилась, и он сразу замурчал, заговорил о чём-то на своём кошачьем языке.
— Ты прав, котишка, — улыбнулась я, — ничего уже не изменить, потому будем жить дальше. Пойдём, налью тебе молока и насыплю вкусняшек.
Порассуждать на эту тему и заодно пожалеть себя не дал мой малыш.
Только я подошла к холодильнику и прикоснулась животом к дверке, как тут же получила пинок: это так Андрей продемонстрировал маме, что ему не нравится рык и дребезжание холодильника, от него исходит опасность.