Месть моя, или сбежавший жених
Шрифт:
— Ксю, ус-спокой-ся. Жи-ивой, всё норм.
— Я так испугалась. Как чувствовала, — всхлипывала, уткнувшись в его грудь, — так ждала тебя весь вечер, а ты всё не приезжал и не приезжал.
— Ну что ты пла-ачешь? Всё хо-орошо, — устало повторил Виктор снова.
— Что хорошо? — вдруг вырвалось у меня. — Я так тебя люблю… Просто ужасно, а ты… ты едва… — Я так и не смогла выговорить это: «Едва не погиб», и снова всхлипнула.
Мне уже не казалось странным, что из сотен абсолютно разных людей нашёлся вот именно этот внешне непривлекательный,
— Тссс. То-оже те-ебя оче-ень лю-юблю, — собирая последние силы, прошептал Виктор едва слышно.
Но я услышала и заревела по новой:
— Я думала, умру, когда этот лейтенант мне звонил.
По дороге домой долго не могла успокоиться. Папа, понимая, в каком я состоянии, применил сильный психологический приём:
— Немедленно возьми себя в руки. Да, он в синяках и ссадинах, да весь переломанный, но живой. А у тебя ребёнок. Хочешь, чтобы пропало молоко?
Конечно, я этого не хотела и действительно заставила себя успокоиться.
Дня через три Виктор поинтересовался, какой максимальный срок подачи заявления для регистрации ребёнка.
— По закону месяц, — ответила я. — Почему спрашиваешь?
— Потому что хочу записать Андрея на своё имя, если ты не будешь возражать и… Дима тоже, — слова по-прежнему давались Виктору нелегко. Последнюю фразу он сказал с большим трудом.
— Я — нет, а Дима, думаю, тем более. Но спрошу всё равно.
— И ту, оставленную в роддоме девочку, тоже давай удочерим, а? Где один, там и двое, — разошёлся в своих желаниях Виктор.
— Главное, поправляйся, об остальном подумаем, — смахнула я снова набежавшую слезу. — Мой дорогой, мой любимый…
Я погладила его по голове, как маленького. Он кивнул и счастливо улыбнулся, закрывая глаза — устал.
После аварии Виктор оправился довольно быстро.
Все врачи говорили, что ему попросту повезло, всё могло бы закончиться печально.
Больше месяца провёл он в гипсе, потом были физиолечение, массаж, да много всяких процедур.
— Твоя любовь меня воскресила и дала силы жить, — позже любил повторять Виктор.
Эта ситуация стала для меня триггером, наконец я поняла, как мне дорог Виктор, как я его люблю.
Глава 46
Конечно, ни о какой поездке в Москву речи пока не заходило. Мы ждали полного выздоровления Виктора.
Когда это, наконец, произошло, немедленно подали заявление в ЗАГС, ещё ранее Виктор, достойно пройдя все бюрократические преграды, записал Андрея на своё имя, и это было просто великолепно.
Дима, как и ожидалось, не сопротивлялся просьбе Виктора, буднично бросив по телефону: «Поступай, как хочешь». Я и поступила, как мы с Виктором хотели, а Дима ждал рождения своего сына и, как следствие, валом налетевшие проблемы.
Ирка родила ребёнка на неделю позже меня, ибо я немного не доносила Андрея, а потом она приехала в Энск, потому что помогать
Женька тоже часто навещала сноху и племянника, ни в чём Ирке не отказывала: с малышом посидеть, приготовить молочную смесь — какая-никакая практика, покормить ребёнка, да просто погулять с Аристархом — пусть мать поспит. Ребёнок рос капризным, вечно орущим, и ни Ирка, ни её мать ночами не спали.
Женёк всё повторяла: «Это оттого Арик такой, что Ирка отказалась кормить его грудью, ибо не хочет портить фигуру».
Меня это удивляло, ради здоровья ребёнка пожертвуешь всем, даже красотой. В том числе казался странным выбор имени малыша: пока выговоришь, семь потом пройдёт. Подруга объяснила: Ирка сама придумала, как назвать сына. Имя это и Женьке, и Диме нравится, оно означает: предводитель, начальник, вождь.
«Ну, если так, пусть будет Аристархом, тогда можно объяснить, почему малыш постоянно орёт — это он так вырабатывает командный голос, когда станет боссом, пригодится», — шутила я.
А потом мальчик заболел, тут-то всё и вскрылось. Всё — это мои подозрения.
Через подругу — педиатра Женька смогла взглянуть на документы Аристарха, в память ей врезалась его группа крови — вторая.
— А почему у Аристарха вторая группа крови? Как это возможно, если у родителей первая? — поставила она меня этим в «тупик». — Я не медработник, но точно знаю: если у обоих родителей первая группа, то у ребёнка никак не может быть другой.
«Здесь есть только одна версия, — мысленно отвечала я, — как и предполагала, малыш не Димин сын».
— Что за чертовщина? Ничего не понимаю, — повторяла подруга.
С этим же вопросом Женя обратилась к невестке, которая выглядела потерянной и страдающей.
— Хватит, а, — просипела устало Ирка, теребя рукав грязного халата. — Что ты мне допрос устраиваешь? Не суй нос, куда тебя не просят. Много ты понимаешь в медицине. Когда училась на доктора?
Такого бесцеремонного отношения к себе Женёк простить не могла и, поговорив со специалистами, убедилась в своей правоте.
— Надо немедленно обо всём сообщить Диме. Пусть сделает тест ДНК. Явно не он отец ребёнка, — твердила она, когда пришла к нам с Виктором посоветоваться.
Я с этим предложением о ДНК не согласилась:
— Не лезь к ним, Женька, пусть живут спокойно. Представляешь, что случится дальше: твой брат разведётся с Иркой — и конец его красивой, устоявшейся жизни. Подумай, будет ли он от этого счастлив?
Подруженция насупилась:
— Ты так говоришь, потому что он не твой брат. Это позор — воспитывать чужого ребёнка.
Я засмеялась:
— А Виктор так не считает.
Женька махнула рукой:
— При чём здесь Виктор? Его-то как раз такая проблема миновала.