Месть невольницы. Истинная для дракона

Райт Кира

А сегодня и вовсе у них произошел разговор, затронувший её до глубины души.

— Эммили, а ты могла бы… — Он смущённо замолчал.

— Что такое, Арсель? Говори, не стесняйся, я сделаю для тебя всё, что в моих силах.

— Я просто хотел… то есть видел…

— Что же ты видел, мой хороший?

— Одна служанка… она… у неё есть сын, правда он маленький, меньше, чем я, но она…

Эммили ласково погладила его по волосам для придания смелости.

— Она обнимала его… и я подумал…просто меня… никогда…никто… а вдруг

ты могла бы… — Он снова краснея замолчал.

— Тебя никто никогда не обнимал, Арсель?

Юноша убито кивнул. И Эммили кинулась к нему, сжимая его плечи в самых нежных и крепких объятиях, которые только могла дать. И младший принц приник к ней, утыкаясь носом ей в ключицу и даже задрожал, когда осторожно неосязаемо положил свои ладони ей на спину.

А потом она почувствовала, как мокрые капли стекают по её плечу в ткань платья, а мальчик всхлипывает. Сердце Эммили едва не разорвалось от боли и обиды за этого уже почти взрослого ребёнка, который не знал ласки от родных.

Они стояли так долго. Эммили молчала и просто гладила его по голове, не показывая, что заметила, как он плакал. Успокоившись, Арсель поднял голову со счастливой улыбкой.

— Спасибо, Эммили, ты самая лучшая!

— Ну ты скажешь тоже.

— Я навсегда запомню этот день, обещаю.

— Тебе не за чем, поверь. Теперь я буду обнимать тебя очень часто. Каждый раз, как увижу.

— Правда?!

Юноша засветился. И снова смутился.

— Я думал, что ты… ну… один раз, и тебе больше не захочется.

— Это невозможно, мой хороший. Мне теперь наоборот всегда хочется тебя обнимать.

Она осторожно чмокнула его в чешуйчатую щеку, а принц зарделся. Но глянув на неё, стал серьёзным.

— А ведь ты тоже грустная, Эммили. Отчего?

— Влюбилась…

— Расскажешь? Мне интересно.

— Ну, я полюбила твоего брата. Очень. И думала, что он меня тоже, только он почему-то прогнал меня, потом звал других девушек из гарема, а потом определил меня в служанки, и мы давно не виделись… Я не знаю, почему он так поступает. И мне больно от этого. И не верится. Я очень скучаю. Хочется поговорить с ним, понять…

— Зачем?

— Чтобы выяснить, правда ли это всё.

— А если правда?

— То простить и исправить.

— Но разве можно прощать такое?

— Всё можно, если любишь.

— А я… никого не любил. И меня никто.

— Совсем?

— Угу… Эммили, а можно… Я стану любить тебя?

— На это вовсе не нужно спрашивать разрешения.

— Значит, можно?

— Ну, если уж ты будешь меня любить, то и я тебя буду. Настоящая любовь не может быть не взаимной, — вспомнила Эммилия слова матери.

— Спасибо, Эммили!

— Ну что ты, за такое не благодарят.

— Я так рад, что встретил тебя! Может ты выйдешь замуж за моего брата, а мне разрешат выйти на свет, и мы втроем станем гулять… Как ты думаешь?

— Было бы отлично, — она взлохматила его волосы

и прижала к себе, обняв за плечи.

— А если будет бал, то согласишься танцевать со мной?

— Конечно же соглашусь, но ты, я уверена, будешь танцевать не только со мной. К тебе ещё очередь из других девушек стоять будет.

— Думаешь?

— Я уверена, Арсель.

После этого разговора и правда стало чуточку легче, появилась небольшая надежда, что скоро наступят лучшие времена. А Азара она конечно простит. За всё.

Наверное, он просто испугался своих чувств, поэтому так себя ведёт. Но если он поймёт, что ошибался и извинится, то она обязательно примет его обратно. Ведь они друг для друга истинные, что бы это ни значило.

Ей эта связь представлялась магической нитью, которую невозможно разорвать.

Глава 51

Азар

Некоторое время после того, как прогнал человечку, он занимался государственными делами, которые запустил, пока игрался с ней. А тем же днём заметил её во дворе, и они оба с драконом проявили героическую стойкость, удержавшись даже от мыслей вернуть её к себе. Но потом девчонку по его приказу заперли в гареме и он больше не видел её, чему был несказанно рад. Правда, когда одна из его постоянных наложниц, придя к нему, начала рассказывать про новую пустоголовую служанку, он не выдержал и разозлился. А к себе стал звать других, менее разговорчивых. Даже слышать не хотел о человечке.

Однако через несколько дней ему уже и не надо было слышать, ведь он постоянно о ней думал. Чтобы удержаться от соблазна позвать её из гарема, таки приказал вернуть рабыню к её непосредственным обязанностям — выполнять функции младших слуг. Только легче не стало. Это чувство было похоже на постоянный голод, хотя резерв его сил не опустел ни на каплю. Но зачем она ему тогда?

Настроение портилось, с каждым днем он становился несноснее. Дракон тоже был не спокоен. И даже жаркая Алаида не помогла расслабиться и отвлечься, не говоря уже о других невольницах. Они все начали его ужасно раздражать. Очередная девушка показалась слишком раскованной, другая слишком зажатой, третья… Он понимал, что придирается, но отказывался понимать, почему.

Эдвард смеялся над ним, подтрунивая, что он влюбился и откажется от принцессы, сделав королевой невольницу-служанку. О том, что она из другого мира и теперь рабыня, король, разумеется, сообщил всем.

Пусть знает свое место.

Он до последнего сопротивлялся своим желаниям. Отказываясь признавать, что нуждается в её присутствии, в её касаниях, в её взгляде. Но не выдержал. И приказал привести её. Немедленно. Уже представлял, как она придёт, и тогда он…

Только видимо девчонка была настолько глупа, что отказалась идти в его комнату. Как же он был взбешен. И пошёл к ней сам…