Месть обреченного
Шрифт:
Кто знает, что им взбредет в голову, когда закончится влияние гипноза, навеянного талисманом Марио…
Дверь была до такой степени грязная и ободранная, что, скорее всего, хозяин дома, где квартировал Эрнесто, нашел ее на помойке.
Звонка не оказалось, и я добрых пять минут выстукивал по дверному полотну гвардейский марш, пока внутри квартиры не раздался чуть слышный шорох, а затем сонный женский голос спросил:
– Кого нужно?
– Открой, узнаешь.
– Уходите, я дома одна и мне не
– Я хочу видеть Эрнесто, – понизив голос и едва не касаясь губами двери, сказал я. – Эрнесто? – после длительной паузы переспросила она.
Мне показалось, что женщина смешалась и не знает, как поступить дальше.
– Извините… такого здесь нет… Я же вам сказала, что я одна! – Слушай, ты, подруга, открывай или сейчас от этой двери только щепки полетят! Я разозлился не на шутку.
– Я буду кричать! – Какого дьявола! Я не насильник и не грабитель. – Откуда я знаю? – Может, мне стать на колени перед дверью? – На колени не нужно…
Она явно колебалась. – Всего пару слов – и я отправлюсь восвояси, если здесь нет Эрнесто.
За дверью опять стало тихо. Я терпеливо ждал.
Мне и в голову не приходило, что она может вызвать полицию. В таких гадючниках телефон мог быть в крайнем случае у консьержки или хозяина. А обращаться за помощью к представителям закона считалось верхом дурного тона и жестоко преследовалось.
Значит, эта фурия за дверью сейчас разговаривает с Эрнесто, если, конечно, дон Мануэль не сыграл со мной очередную шутку. – Входите…
Брякнула цепочка, щелкнули замки и засовы, и в плохо освещенной прихожей я увидел довольно миловидное личико еще не совсем затасканной мулатки.
Почему не затасканной?
Мне хватило одного взгляда, чтобы определить ее социальный статус. То, что она принадлежала к представительницам самой древней в мире профессии, мог не распознать только осел.
– И что вы хотели узнать? – спросила она, не пуская меня дальше порога.
Но ее голос вдруг стал мягче, ласковей, а взгляд из-под бархатных век вспыхнул хищным зазывным огнем.
Похоже, я ей понравился. А возможно, она разглядела во мне богатого клиента. – Девочка, может, мы не будем ходить вокруг да около?
Я улыбнулся как можно ласковей. И закрыл за собой дверь на засов.
– Зови Эрнесто, малышка.
Она сразу оттаяла и словно засветилась изнутри. Наверное, девочкой и малышкой ее не звали уже лет двадцать.
Кто поймет женскую натуру… – Меня зовут Тоинья, – как бы между прочим сообщила мулатка.
И показала два ряда великолепных зубов фарфоровой белизны. – Рад познакомиться, сеньора, – вежливо склонил я голову.
А сам тем временем прислушивался к слабым звукам, доносящимся из глубины квартиры.
По-моему, "сеньорой" я ее добил.
Она встрепенулась, как молодая кобылица, и на удивление изысканным жестом пригласила следовать за собой.
Как я и предполагал, в комнате меня встретило пистолетное дуло, направленное
– Опусти "дуру", а то можешь нечаянно нажать на курок. – Глазам не верю… Эрнесто перестал целиться, но пистолет держал наготове. – Однако, как ты узнал мой адрес?
В его голосе прозвучало подозрение. – Получи я на тебя "заказ", ты уже давно был бы мертв. Я ухмыльнулся с угрюмым видом. – Это точно… – успокоился Эрнесто. Он заткнул пистолет за пояс и неожиданно обнял меня. – Ах, Мигель, как я по тебе соскучился…
Для него я так и остался Мигелем, хотя он знал, что это имя не настоящее. – Тоинья, знакомься, это мой добрый друг. Эрнесто подтолкнул ко мне вдруг засмущавшуюся мулатку. – И что тебя привело в эту дыру? Он с омерзением обвел рукой комнату. – Видишь, до чего я докатился.
Эрнесто сокрушенно вздохнул.
– Мне рассказывали…
– Кто?
– Эсси… – Ша! Тихо… Он приложил палец к губам и увлек меня в угол, подальше от любопытной Тоиньи. – Как она там? – спросил Эрнесто с нежностью.
– Искала тебя. Волнуется, переживает. – О, моя сладкоголосая бакурау! [6] Эрнесто еще раз вздохнул, заговорщицки оглянулся на Тоинью, и продолжил: – Черт меня дернул так глупо "засветиться"…
– На работе? – В том-то и дело, что нет. По пьянке. – Тебя узнали?
6
Бакурау – певчая птичка.
– А кто меня может узнать? Я ведь не вешаю табличку на грудь с указанием своей "профессии".
– Когда-то умные люди сказали, что ничего нет на свете тайного, которое не стало бы явным.
– Пусть их… – отмахнулся Эрнесто. – То говорили умные… А я вращаюсь сам знаешь в каком обществе. Шлюхи, воры, пьяницы, наркоманы… Я им до лампочки. – Эти вообще могут за грош продать.
– Могут, – согласился Эрнесто. – Но побоятся. У нас с тобой чересчур специфическая "профессия". Тот, кто решится меня заложить копам, может сразу же шить себе деревянный макинтош. – Тут я с тобой согласен. Так что ты там натворил?
– Завалил одного сукиного сына. Он хотел проделать в моей шкуре лишнюю дырку, но я ему доказал, что мой нож быстрее его пули.
Эрнесто поморщился, как от зубной боли.
– Надо же было так промахнуться… Я не хотел укладывать его навсегда.
– Ты мог бы доказать, что защищался.
– Кому? Нашим судьям? Ха-ха! Это прямой путь на каторгу. Лучше уж я посижу в подполье, пока все не уляжется.
– Уезжай из Бразилии.
– Хотелось бы. Но мне нужен помощник. А кому сейчас можно доверять?