Месть Шарпа
Шрифт:
Хозяин баржи поднял гафель, и просмоленные ванты подозрительно затрещали. Посудина тронулась по реке, но Шарп этого не заметил. Он хмуро перечитывал письмо.
— Хорошие новости? — нарушил его одиночество Фредериксон.
Вместо ответа Шарп протянул другу письмо. Тот пробежал его глазами:
— Ух ты! Я и не знал, что вас так побаловал Патриотический фонд!
— За взятого под Талаверой Орла. Сабля гиней за пятьдесят.
— Качественная?
— Так себе. — Шарп недоумевал, почему капитан, не придав значения тому, что действительно важно, интересуется пустяком, — Клинок из золингеновской
— Отлично будет смотреться на стене. — Фредериксон отдал майору послание, — Рад за вас. Новости и правда хорошие.
— Что же в них хорошего?
— Джейн получила деньги, так что вас, вероятно, ждёт в Дорсете уютное гнёздышко.
— За восемнадцать тысяч гиней?
Рот Фредериксона приоткрылся от изумления. Он часто-часто заморгал:
— Господь Всемогущий! У вас восемнадцать тысяч гиней?
Шарп нехотя пояснил:
— Мы взяли бриллианты под Витторией. Вообще-то, их нашёл Патрик, но разделил их со мной.
Капитан присвистнул. Он слышал о том, что при разграблении французского обоза под Витторией пропали драгоценности испанской короны; он знал, что Шарп и Харпер неплохо «прибарахлились» там же, однако никогда не связывал обе истории между собой. Да, фортуна благоволила к Шарпу. На восемнадцать тысяч гиней человек сто лет мог жить припеваючи.
— Можно купить приличное жильё за сто гиней. — зло сказал Шарп, — На кой чёрт снимать восемнадцать тысяч?
Фредериксон присел на основание бушприта. Шарп в потрёпанной зелёной куртке и сказочное богатство плохо вязались друг с другом.
— Зачем вы дали ей право распоряжаться счётом?
— Перед дуэлью. — произнёс Шарп с досадой, — В случае чего не хотел, чтоб она нуждалась.
Капитан попытался утешить друга:
— Вероятно, Джейн отыскала лучшее место для помещения капитала.
— Почему же не написала мне?
Неизвестность и беспокойство за Джейн мучили Шарпа. Одинокая женщина с деньгами — лакомый кус для проходимцев всех мастей, каких в Лондоне полно.
— Где эта Корк-стрит?
Фредериксон наморщил лоб:
— Где-то возле Пикадилли. Приличный район.
— Ну, она может себе это позволить.
Фредериксон уставился на проплывающие мимо болотистые берега:
— Какая разница, Ричард? Три недели — и вы дома.
— Верно.
— Женщины — как винтовки. — глубокомысленно изрёк Фредериксон, — Без должной профилактики вскоре перестают слушаться. Кстати, о профилактике. Некоторые мои бездельники полагают, что, раз война кончена, оружие чистить необязательно. Сержант Харпер! Проверка оружия, быстро!
Так они плыли домой.
Болота на берегах сменились заливными лугами. День клонился к вечеру. Шарп стоял на носу с Харпером.
— Что будете делать, сэр?
— Наверно, продам офицерский патент.
Шарп проводил взглядом лодку с двумя рыбаками в белых рубахах и соломенных шляпах. Мирная картинка.
— Поедешь в Испанию, к Изабелле?
— А у меня получится, сэр?
Для Харпера это было чрезвычайно важно. В армию захватчиков его родной Ирландии Патрика привели голод и нужда. Теперь же он, благодаря взятой под Витторией добыче, был человек богатый, и надеялся с помощью Шарпа
— Есть другой способ. — неуверенно сообщил Шарп.
— Какой?
— Ты станешь моим денщиком.
Харпер нахмурился. Не потому, что его оскорбляла перспектива сделаться офицерским слугой. Он не понимал, как это поможет ему вырваться из армии.
Шарп разъяснил:
— В качестве офицера я имею право на денщика. Денщик всюду ездит со мной. Мы прибываем в Дорсет, и я пишу рапорт о том, что тебя до смерти закусали клопы или лягнула в лоб кобыла. На полкового хирурга нам начхать, ибо ты умер не в расположении полка. Понадобятся свидетельства штатского доктора и следователя, однако, думаю, за некоторое вспомоществование нам напишут что угодно, даже то, что ты скончался при родах. Всё. Для армии ты — труп.
Харпер поразмыслил и кивнул:
— Звучит подходяще, сэр.
— Имеется одна загвоздка.
— Загвоздка?
— Согласно правилам нельзя делать денщиками лиц из числа младшего командного состава, к коему относятся сержанты.
— Вы поднаторели в правилах, сэр.
— Да уж.
Харпер усмехнулся и потрогал чёрными от въевшегося пороха пальцами обтрепавшиеся полоски на рукаве:
— Как я не хотел их тогда принимать!
— Помнится, мне пришлось поколотить тебя, чтобы ты их нашил.
— Вам, между прочим, от меня тоже перепало.
Затрещали нитки. Харпер сорвал сержантские нашивки, подержал в кулаке, с сожалением выбросил за борт и смущённо рассмеялся:
— Добро пожаловать в рядовые.
Шарп смотрел, как вода уносит светлые полоски. Вот так же стремительно уносился в прошлое привычный уклад нехитрого военного бытия: то, с чем сжились, стерпелись и, по-своему, полюбили.
А что ждёт впереди? В конце тихой реки с рыбаками, цаплями и камышами? Будущее было призрачно и туманно. Шарп коснулся кармана, где лежало письмо. Всё будет хорошо. Он приедет к Джейн, и всё будет хорошо.
Фредериксон изумлённо воззрился на невыгоревшие участки ткани там, где рукав Харпера украшали нашивки сержанта.
— Я разжаловал стрелка Харпера в рядовые. — нарочито высокомерно объяснил Шарп.
— Могу я полюбопытствовать, за что?
— За то, что чёртов ирландец, за что же ещё? — ухмыльнулся Шарп, с грустью думая, как ему будет не хватать дружбы Патрика Харпера. Ничего, утешил он себя, зато рядом будет Джейн.
Стольких кораблей в Бордо не видели много лет, с тех пор, как английский флот перекрыл французские гавани. Торговые суда выстраивались в очередь к каменным причалам, на которых было тесно от солдат и затянутых сетями стопок и груд всякой всячины. Трюмы заполнялись испуганно ржущими лошадьми, стволами пушек, разобранными орудийными лафетами. Британская армия, не опомнившись толком от победы, спешила убраться из Франции. Харпер ворчал: