Месть в три хода
Шрифт:
– Пытались, – вздохнула я. – Неоднократно, но, к счастью, безуспешно.
– Это хорошо, – задумчиво произнес Бриали.
Теперь настал мой черед недоумевать.
– Хорошо?
– Нет, конечно же, нет. Я не это имел в виду, – лицо француза порозовело от смущения. – Просто я подумал, что, имея подобный опыт, тебе будет легче найти общий язык с Аглаей.
– Будем надеяться.
Свернув у сада Альберта I, мы оказались на территории старого города. Здесь Ницца была неотличима от любого другого средиземноморского городка – те же беленые домики с маленькими окошками и
Изрядно попетляв, "Корветт" взобрался на холм, вырвавшись из красно-белого каменного плена к шелестящим на ветру деревьям и зелени травы.
– Вот на этом повороте моя машина задела Аглаю, – сказал Пьер. – Так и началось наше знакомство.
– Ты не жалеешь об этом?
Бриали пожал плечами.
– Есть ли смысл жаловаться на жизнь, если ты уже родился?
– Тоже верно, – согласилась я.
Дорога спустилась вниз, затем, извиваясь змеей, снова поползла вверх, неохотно вскарабкиваясь на очередной холм. Сделав несколько поворотов, "Корветт Кабрио" плавно затормозил у ворот. На высокой, тщательно выбеленной каменной ограде ярким пятном выделялась покрытая глазурью керамическая табличка с надписью "Вилла Флоренция".
– Вот мы и дома, – улыбнулся Пьер.
Его улыбка показалась мне несколько натянутой.
Неожиданно за забором виллы загрохотали выстрелы.
– Merde! – выругался Бриали и, резко толкнув дверцу, выпрыгнул из машины.
Я выскочила вслед за ним, прикидывая, не опасно ли входить в дом через ворота. Если преступник находится в саду, он вполне может изрешетить нас пулями.
Пьер, матерясь по-французски, лихорадочно шарил по карманам в поисках ключей. Не обнаружив их, он выдал недоступную моему уровню французского выразительную тираду и нажал на кнопку звонка.
Ворота распахнулись, открыв нашим взорам невысокую крепко сбитую брюнетку с дымящимся пистолетом в руках. Ноздрей коснулся слабый аромат пороховых газов.
– Merde, – повторил Бриали. – Ты меня напугала.
Аглая Стрельцова выглядела старше и мрачнее, чем на фотографиях, помещенных на обложке ее книг, что было вполне естественно для женщины в плохом настроении и без макияжа.
– Привет! – жизнерадостно поздоровалась я.
– Привет, – кивнула Аглая с таким видом, словно мое появление ничуть ее не удивило.
На мгновение я задумалась, узнала ли она меня. Внешность друг друга мы представляли лишь по снимкам на обложках. Встретив Аглаю на улице, вряд ли бы я сообразила, кто передо мной.
– Что случилось? В кого ты стреляла? – спросил по-французски Пьер.
– В "Бесконечное падение", – так же по-французски ответила Глаша. – Я приговорила их обоих к высшей мере наказания.
– Обоих? – по-английски уточнила я. – Что ты имеешь в виду?
– Автора и его грязный плагиат, – объяснила Аглая. – Кстати, каким ветром тебя занесло в наши края?
Значит, все-таки узнала.
– Так, проезжала мимо и решила заскочить, – пожала плечами я. – Ты же меня не раз приглашала в гости.
– А как ты оказалась в машине Пьера?
– Я позвонила, он подошел к телефону, вот я и попросила встретить меня. Пьер тебе ничего не сказал,
– То есть ты уже в курсе?
– В курсе чего?
Аглая подняла пистолет и задумчиво посмотрела на него.
– "Дезерт Игл", – с уважением произнесла я, решив перевести разговор на более безопасную тему. – Крутая штучка. Излюбленная игрушка израильских военных. Прицельная дальность до двухсот метров, оснащен нерегулируемым прицелом открытого типа, но допускает установку оптического прицела. Помимо обычных, может стрелять мощными револьверными патронами.357 Магнум.
В процессе написания детективов я время от времени заглядывала в справочники по стрелковому оружию и, как ни странно, даже ухитрилась что-то запомнить.
– Молодец, – оценила мою квалификацию Глаша. – Почти все угадала. Только это – модификация калибра.41 Экшн экспресс.
– Тоже неплохо. Где ты его взяла?
– У меня в столе, – раздраженно произнес Пьер. – Зачем ты это сделала? Я же просил тебя не играть с оружием.
– Я и не играла, – пожала плечами Аглая. – Ладно, пойдемте в дом. На ужин у нас луковый пирог.
– Луковый пирог – это прекрасно, – сказала я.
В углу у забора белели рассыпавшиеся листки изуродованной пулями книги. Я подошла к ним и, нагнувшись, осторожно вытащила из розового куста оторванный кусочек обложки. С поцарапанной шипами фотографии обаятельно и беззаботно улыбался Ив Беар.
* * *
Во время ужина мы болтали обо всем и ни о чем, старательно избегая опасных тем и вопросов. Французская и испанская кухня, книжные новинки, креативная живопись, проблемы нелегальной эмиграции, кризис на Ближнем Востоке…
Луковый пирог оказался превосходным, так же как вино и десерт. Свет за окном незаметно угас, над черными листьями магнолии завис тонкий сияющий серп новорожденного месяца, песни цикад слились в мощный торжественный хор.
Пьер вспомнил про научную статью, которую ему необходимо просмотреть до завтрашнего дня, и удалился в свой кабинет, а мы с Аглаей перебрались в гостиную.
Предложив мне устроиться на софе, Глаша опустилась в массивное кожаное кресло. Откинувшись на спинку, она завела руки за голову и медленно потянулась с нарочито томной манерностью. Позвоночник изогнулся дугой, вздымая вверх тяжелую крепкую грудь. Столь откровенное телодвижение должно было воздействовать на представителей сильного пола весьма недвусмысленным образом.
Жест был отнюдь не спонтанным. Я не сомневалась, что Аглая провела немало времени перед зеркалом, работая над его выразительностью и доводя движение до совершенства.
Пока я размышляла над тем, какие еще мужеуловительные трюки из арсенала femme fatal[3] находится на вооружении у Глаши, хозяйка дома с той же ленивой медлительностью расцепила руки, полукруглым балетным движением вернула их на подлокотники, опустила грудь и расслабилась.
"Вряд ли она отрабатывает прием на мне, – подумала я. – Скорее, действует в силу привычки, чтобы не терять форму."