Месть в три хода
Шрифт:
Взяв с журнального столика изящный позолоченный портсигар, Аглая вытащила из него папиросу и прикурила ее от встроенной в корпус зажигалки.
– Ты перешла на папиросы? – удивилась я. – На книге ты изображена с сигаретой.
– Только иногда, под настроение, – объяснила Глаша. – Это "Беломорканал". Недавно выписала из Москвы десять блоков.
– Ностальгия мучает? – посочувствовала я. – На меня тоже, бывает, накатывает, только я в таких случаях блатные песни слушаю. Представляешь, за окном солнце вовсю жарит, пальмы под ветром колышутся,
Мороз под сорок, и скрипит на мне кирза,
Опять сегодня нормы не одюжил…
Когда-то и я бродила по Сибири в кирзовых сапогах и даже курила махорку. До сих пор тянет в те края. Европа, конечно, хороша, но слишком уж цивилизована. Может, у тебя и махра найдется?
– Чего нет, того нет, – развела руками Аглая. – Так что, все-таки, тебе наплел Пьер?
– Ничего. Мы почти не разговаривали.
– Так я и поверила. Держу пари, что это он попросил тебя приехать. Я права?
– Твой муж – гостеприимный человек, – заметила я.
Как хочет, так пусть и толкует.
Глаша хмыкнула.
– Ты уже в курсе, что Ив Беар меня изнасиловал?
– Тебя изнасиловал Ив Беар?
– Только не надо разыгрывать изумление. Актриса из тебя никудышняя.
– Именно поэтому я никогда не стремилась стать звездой сцены.
Аглая глубоко затянулась папиросным дымом. Если изнасилование действительно имело место (в чем я не была до конца уверенной), она не выглядела травмированной или униженной. У меня возникло странное ощущение, что воспоминания о Беаре доставляют Глаше особое извращенно-злорадное удовлетворение.
– Ты мне не веришь?
– Верить-то я верю, – вздохнула я. – Только не понимаю, как Беар мог решиться на такое. Изнасилование – это ведь срок, и немалый. Зачем это Иву? Чтобы тебе отомстить? Но за что? Ты и так проиграла. Все это выглядит слишком нелепо и мелодраматично – как сцена из какого-нибудь романа.
– Именно так, – сложив губы трубочкой, Глаша выпустила в воздух прозрачное дымное колечко. – Это и была сцена из романа. Из моегоромана.
– Что ты имеешь в виду?
– Ив изнасиловал меня в точности так, как это было описано в моей книге. В "Изгнании бесов".
Чтобы не выдать Пьера, я наморщила лоб, делая вид, что вспоминаю содержание детектива.
– Ты имеешь в виду – при помощи баклажана с надетым на него презервативом?
– Нет, ты все перепутала, – поморщилась Аглая. – Баклажан с презервативом был в "Плачущем маньяке", а в "Изгнании бесов" Вареньку опоили наркотиком, вызывающим безумное сексуальное желание и привязали к кресту. Потом она увидела дьявола в высоких ботфортах и обтягивающем черном трико. Рога и хвост у него были красные, а в прорезях для глаз сверкали зеркальные стекла. В них отражалась обнаженная грудь девушки и ее искаженное ужасом лицо…
– Все, вспомнила! – обрадовалась я. – Дьявол расстегнул молнию на
– Вот-вот, – подтвердила Аглая. – Именно так все и было.
– Не верю, – покачала головой я.
– Во что это ты не веришь?
– В то, что у Ива Беара пенис толщиной в запястье и длиной до колена, вдобавок покрытый кабалистическими письменами. Такие члены, за крайне редкими исключениями, существуют лишь в писательских фантазиях.
– Ну, разумеется, у него был немного поменьше.
– Немного?
– Откуда я знаю, много или немного? Я его линейкой не мерила.
– А к кресту тебя привязывали?
– Какая разница, привязывали меня к кресту или нет? – рассердилась Глаша. – Главное, что меня опоили наркотиками и надо мной надругались, причем сделал это дьявол в ботфортах, с красными рогами и зеркальными стеклами в прорезях для глаз.
– То есть насильника ты не видела. Так откуда ты знаешь, что это был Ив Беар?
– А кто еще это мог сделать?
– Мало ли на свете сумасшедших, – пожала плечами я. – Извини, если мой вопрос покажется тебе нескромным, но, насколько я помню, твоей Вареньке секс с сатаной очень даже понравился. А тебе?
В глазах Аглаи полыхнуло негодование.
– О чем ты говоришь? С чего ты взяла, что Вареньке это понравилось?
– Так было написано в книге, – сказала я. – Насколько я помню, твоя героиня во время изнасилования впервые в жизни испытала множественный оргазм.
– Ты ничего не поняла, – покачала головой Аглая. – В то время, как тело Вари содрогалось от пароксизмов животной похоти, ее чистая чувствительная душа невыносимо страдала. Девушка презирала себя за овладевшую ею порочную и низменную страсть, за то, что ничего не могла с собой поделать. С тех пор она была неспособна удовлетвориться обычными отношениями с мужчинами, и если бы не любовь, которую пробудил в ней мужественный сыщик Гав…
– Ладно, – не выдержала я. – Я все поняла. Давай, временно отвлечемся от пароксизмов животной похоти и глубоких душевных терзаний. Ты сходила к врачу, чтобы зафиксировать следы насилия? Ты заявила в полицию?
– Нет, – покачала головой Аглая. – Думаешь, мне нужен еще один судебный процесс?
Я задумчиво посмотрела на Глашу. Ее история выглядела слишком уж экзотично, чтобы быть реальной. За свою жизнь я повидала немало патологических врунов и людей с излишне живым воображением, подменявших фантазиями не удовлетворяющую их действительность. Судя по книгам, изнасилования были Аглаиным пунктиком. Может она уже стала путать фантазии с явью?
– А как ты оказалась наедине с дьяволом? Насколько я поняла, тебя опоили наркотиками. Как это произошло?