Месть волчицы

Хьюз Норман

Но вот, наконец, они на площадке. Ключ скрежещет в двери, и Соню грубо толкают промеж лопаток, так, что она, зацепившись за порог, едва не влетает в камеру плашмя, успевая в последний момент ухватиться за стену, чтобы восстановить равновесие. Дверь тут же захлопывается за ней.

— С прибытием, подружка! — приветствует ее веселый девичий голос.

Оглянувшись, Соня обнаруживает, что в камере она не одна. У стены сидят две женщины, внешне совершенно не похожие друг на друга, но все-таки кажущиеся на диво одинаковыми, словно родные сестры.

Первой на вид лет семнадцать. У нее круглое личико, обрамленное копной

светлых кудряшек, огромные наивные голубые глаза, в которых словно отражается летнее небо, губки бантиком и очаровательные ямочки на детских щечках.

Шлюха, мгновенно понимает Соня, и как выясняется, не ошибается.

Со второй обитательницей темницы чуть сложнее. Ей уже под тридцать, у нее длинные, ниже поясницы, густые черные волосы, забранные под пестрый платок, из-под которого свисают, мелодично позвякивая, крупные серебряные серьги. Глубоко посаженные черные глаза под густыми бровями смотрят не то чтобы недоброжелательно, но как-то настороженно, а губы сжаты, словно у человека, ведающего некую тайну, которую до времени он не желает раскрывать посторонним, Платье на ней пестрое и не слишком чистое, а на плечах яркая вязаная шаль. Когда же Соня замечает на поясе кожаный мешочек, расшитый знакомыми символами, то понимает, что перед ней гадалка,

Вот так компания!

— Ну что ж, принимайте гостью, — она доброжелательно улыбается, ибо не видит пока смысла настраивать против себя товарок по несчастью, и присаживается на корточки, не слишком близко, чтобы не нарушать их территорию, но и не слишком далеко, чтобы не показаться брезгливой гордячкой. Тюремные камеры имеют свой, веками выработанный этикет, с которым Соня, увы, знакома не понаслышке. И старается соблюдать его по мере возможности.

Гадалка остается безучастной, а шлюха, которая первой поприветствовала Соню, улыбается и подсаживается поближе.

— Меня зовут Тарза, — объявляет она жеманным голоском, в котором слышатся капризные нотки, — а она — Гельнара. — И девица указывает на гадалку, которая чуть заметно кивает.

— Мое имя Соня, — представляется воительница, ибо нет никакого смысла таиться. — За что вы здесь?

— Сразу видно новенькую в Коршене, — подает голос гадалка. — Здесь не спрашивают за что, поскольку это не имеет никакого значения. Спрашивают, какое по счету предупреждение… Хотя и это тоже бессмысленно.

Соня поднимает брови. Если эта девица, подобно всем своим сестрам по ремеслу, намерена и дальше говорить загадками, то едва ли она будет приятной собеседницей. Тайн и всяческих недомолвок Соня не выносит с рождения. А уж здесь, в Коршене, ее и вовсе начинает от них воротить с души.

Впрочем Тарза тотчас поясняет сказанное, и Соня понимает, что никакой загадки в словах гадалки не было..

— Если уж в тюрьме оказалась, значит, предупреждение третье, — щебечет девушка совершенно беззаботным тоном, как будто угроза наказания ничуть ее не пугает. — А после третьего раза всегда одно… уж это-то ты хоть знаешь, я надеюсь?

— Да, после третьего раза, как мне сказали, в Коршене казнят, — неуверенно отвечает Соня, все еще не в силах поверить в реальность происходящего. — Но тут какое-то недоразумение: ни первого, ни второго, предупреждения я не получала, да и о законе таком, по которому меня взяли, слыхом не слыхивала.

— Все так говорят, — пренебрежительно машет рукой гадалка. — Впрочем, дело твое. Завтра можешь

попробовать рассказать эту байку судье и посмотреть, что он тебе на это ответит.

— Так значит, все-таки будет суд? — Хоть и слабое, но утешение. Соня уже стала опасаться, как бы ее не потащили прямиком на плаху.

— А что, ваше ремесло, — она обводит взглядом товарок по несчастью, — в Коршене тоже под запретом? Поверить не могу. Впервые слышу о городе, куда не допускают ни магов… — она вспоминает беднягу Муира, которого сама же без жалости подставила стражникам, и на миг ощущает угрызения совести, — ни наемников, ни шлюх. Кто же тут, вообще, может жить?..

— Нет, почему, все можно, — с серьезным видом отвечает на это Тарза, — просто нужно иметь патент от гильдии. А они за это столько денег просят… Вот я и хотела подзаработать сперва, а потом с барышей с ними и рассчитаться. Кто же знал, что первыми клиентами они специально к таким, как я, подсылают переодетых стражников?!

— Ну и дура, — пренебрежительно бросает на это Гельнара. — Смотреть надо было! Неужто ты стражника от обычного торговца отличить не в состоянии? Раз так, ну и поделом тебе! Шлюхой тоже нужно быть с умом.

— А сама-то чем лучше?! — Тарэа похоже ничуть не обиделась. Этот спор они явно ведут между собою уже не первый час, и обе порядком устали от пререканий, но больше заняться все равно нечем… — Была бы сама умнее, так и не попалась бы.

— Меня подставили, — гневно бросает гадалка. — Господину главе кожевенной гильдии не понравилось то, что я ему предсказала, вот он и подстроил мне эту подлость.

— Вот и расскажешь завтра судье, и посмотришь, что он тебе скажет в ответ на эту байку, — слово в слово, со злой улыбочкой, повторяет недавние слова гадалки Тарза. Соня, не принимавшая участия в перебранке, мысленно аплодирует шлюхе. Молодец, девчонка, ей палец в рот не клади!

— Ну, неужели, и впрямь казнят? — произносит она наконец. Как ни крути, а по виду двух этих девиц никак не скажешь, что обе они страшатся неминуемой смерти. Может, им известен какой-то иной выход? Соня почти не сомневается в этом.

Но Тарза спешит погасить ее надежду.

— Казнят, казнят, даже не сомневайся. Если третье предупреждение, то непременно… — бодрым тоном заявляет она и, махнув рукой, подзывает Соню к окну. — Вот, взгляни сюда.

Окно, как и положено, зарешеченное, расположено невысоко, и заглянуть в него девушке не составляет труда. Странное дело, в него как будто вставлено некое подобие увеличивающего кристалла или чего-то в этом роде, поскольку если взглянуть сбоку, то все кажется на удивление мутным, но если посмотришь в самую середину, то внезапно перед тобой, как на ладони, оказывается центральная городская площадь… и взгляд упирается прямиком в виселицу, что красуется на помосте посередине.

До отвратительного сооружения никак не может быть так близко, но, кажется, словно рукой подать. Соня невольно отшатывается в испуге.

— Это что, нарочно… — выдавливает она с трудом, поражаясь жестокости устроителей этой злой шутки.

— Нет, нечаянно получилось, — с издевкой бросает Гельнара.

— И все же вы как будто и не боитесь? — замечает воительница, наконец придя в себя.

Гадалка лишь пожимает плечами с многозначительным видом, а губы шлюхи растягиваются в довольной улыбке, словно у ребенка, котором дали вожделенный леденец.