Месть железного дворфа
Шрифт:
— Матрона Мать Мез’Баррис, — поправила Сарибель, но в её голосе любопытство перевешивало негодование.
— Но я не сбежал, — сказал Тос’ун. В его голосе явно проступили нотки хвастовства. — Нет, я не сбежал. Вместе с моими товарищами я ждал, ища благоприятную возможность. И когда мы нашли её, в лице странного орка Обальда, мы поступили так же, как теперь поступает мудрая Мать Бэнр. И посмотрите, что мы создали! — он развел руками по сторонам. — Королевство Многих Стрел, где орки жили свободно, а их количество стало неисчислимо.
— Ты
— Я подготавливал поле битвы, — ответил Тос’ун. — Ты обвиняешь меня? С тысячами воинов — орков, которых ты получил, ты в чем-то винишь меня?
— Ты мнишь себя героем Мензоберранзана, — сказала Сарибель, и это, куда больше, чем все остальное, прозвучало словно обвинение.
Но Армго, казалось, совершенно не испугался, на его лице расцвела улыбка.
— Я мню себя До’Урденом, — хитро промолвил он. — Отцом Дома До’Урден, если я правильно помню приказ Матроны Матери. И мне кажется, это хорошее место. Это молодой Дом, который уже вошел в Правящий Совет.
— Как эхо Дома Бэнр, — осмелилась сказать Сарибель.
— Это пока, во главе с Матроной Дартиир, — сказал Тос’ун. — Но давайте рассмотрим таланты, которые собрались в этом молодом Доме. Рассмотрим союзы, особенно — с Домом Бэнр. Вспомним о той славе, которую приносит нам каждая победа здесь, на этих землях… землях, которые я знаю лучше любого живого дроу. И вспомним про К’Ксорларрин, где двое из детей Зирит заняли видные посты в руководстве.
— И еще он, — добавил Армго, поворачиваясь и указывая на зал, в котором они оставили Тиаго. — Полный амбиций, полный огня, талантливый. Аристократ из Дома Бэнр, любимый племянник Матроны Матери. Быть До’Урденом — совсем неплохо.
Он остановился. Ответом ему было длительное молчание. Окружающие обдумывали его пламенные слова.
— Быть может, в один прекрасный день так и будет, — в конце концов сказал Равель. — Но сейчас быть До’Урденом — значит оказаться пойманном в этом месте из ночных кошмаров, снега и ветра. А теперь, что еще хуже, мы остались без теплой крови врагов, способной отогнать холод, и без отчаянных криков умирающих противников, которые могли бы развеять скуку.
Сарибель кивнула, и через мгновение Тос’ун последовал её примеру.
— Как много лет ты жил тут? — спроси Равель Тос’уна, качая головой, чтобы показать недоверие, скрытое за простым вопросом.
Тос’ун не ответил, и Равель огляделся, внезапно став похожим на зверька в клетке. Он по вернулся вокруг себя, прежде, чем его взгляд остановился на Доум’виль.
— Мне скучно, — сказал он, обращаясь к ней. — Пошли.
Он протянул девушке руку, и та бросила рассеянный взгляд на отца.
— Доставь мне удовольствие, — прямо сказал Равель.
Эльфийка почувствовала, как от этого заявления по её щекам разлился румянец.
Прояви себя! — подумала Доум’виль, или просто услышала голос в своей голове. Шанс быть принятой и возвыситься в обществе дроу манил её, захватывая собой разум. Пока недосягаемая, но такая заманчивая возможность.
Она посмотрела прямо на Равеля и заметила хитрость, таящуюся за его непристойной улыбкой. Затем, она повернулась к отцу, который, казалось, тихо дрожал.
Тем не менее, Тос’ун посмотрел на дочь и кивнул. Он мотнул головой, давая знак взять Равеля за руку и пойти следом.
Пальцы девушки заметно дрожали. Доум’виль взяла руку дроу, и Равель потащил её прочь.
— Сын сказал мне, что военачальник не слишком доволен, — объявил великий Араутатор Тиаго, когда дроу нашел дракона в пещере неподалеку от Несме.
— Хартаск зол… на все, — пренебрежительно ответил Тиаго. — В этом вся натура этого уродливого создания. И именно она в первую очередь делает его таким ценным для нас. Я волновался бы куда больше, если бы он был доволен, особенно сейчас, когда военные действия прекратились.
— Он не желает этого.
— Не имеет значения, чего там хочет Хартаск. Он будет делать то, что мы скажем ему, или будет заменен, — бросил дроу со смешком. — Даже если он будет следовать нашим указаниям, он — временное неудобство. Мы переживем его.
— Я переживу, — ответил дракон. — Я переживу вас всех. Когда вы станете пылью — я буду звать эти земли своими владениями.
— Я говорил о годах, а не о столетиях, — сухо заметил Тиаго.
— Годах? — с сомнением сказал дракон. — Твои люди думают декадами, не годами. Ты, конечно, переживешь Хартаска, если убьешь его. В противном случае — он еще будет называть Много Стрел своим королевством, когда дроу вернутся в свои темные туннели.
— Все не так.
Они уже уходят! — сказал дракон. Его настойчивость была столь сильна, что холодное дыхание отбросило назад волосы Тиаго и проморозило кости темного эльфа. — Ты отрицаешь это? Многие из твоих людей ушли!
Тиаго замолчал и внимательно обдумал последние слова дракона. Он видел, что Араутатор становится все более и более возбужденным. Он не мог возражать против наблюдений чудища, по крайней мере в том, что самые высокопоставленные дроу — Мать Квентл, Громф и Тсебрэк — уже давно не появлялись в этих землях и едва ли вернутся сюда снова. Ему пришло в голову, что разъяренный Араутатор мог сожрать его прямо тут, чтобы отправить весточку Матроне Матери и архимагу. Они призвали огромных ящеров послужить своему делу. И если Араутатор начнет ощущать, что его используют — результат, несомненно, будет… печальным.