Месть железного дворфа
Шрифт:
Я поздоровался с братом, и он слегка кивнул, не отводя взгляда от черноты ночи. Я узнал выражение, застывшее на его лице, потому что сам частенько принимал его.
— Что тебя тревожит, брат? — спросил я.
Он не обернулся и не сел…
— Я обрел силу, которую не совсем понимаю, — признался он.
Он продолжал объяснять мне, что пришел на Серебреные Пустоши, на эту войну, не один — и он имел в виду не только с Амбер, Джарлаксла, и сестер-драконов. Монах постучал
— Чтобы вести меня и учить меня. Он делал это и продолжает делать.
Наконец, Афафренфер сел, и подробно поведал мне о битве, где толпа гоблинов была сметена тычками и взмахами его рук и ног. Как он наносил удар и успевал провести его до того, как противник смог придумать контратаку, как он убил гиганта шлепком руки, использовав это прикосновение в качестве канала, через который он, словно снаряд, вылил свою жизненную энергию, используя её, чтобы разорвать жизненную энергию гиганта.
Я не совсем понимал эти техники, но благоговение, с которым человек рассказывал о своих достижениях, многое сказало мне. Оно напомнило мне о моей собственной учебе. Как я достиг самого высокого уровня боевого мастерства в академии дроу — Мили-Магтире, как я наконец научился быть таким же прекрасным воином, как мой отец, Закнафейн.
Я был удивлен даже больше, чем он, в тот далекий день, когда наконец победил его в нашей тренировочной битве. Я собирался победить с каждым блоком, каждым шагом, каждым поворотом и каждым косым ударом. Но когда понял уникальность содеянного, то провел многие часы в созерцании и размышлении.
И поэтому мне казалось, что я понял чувства Афафренфера, но потом осознал, что его дилемма заключается не просто в удивлении собственным мастерством. Нет, он подвел итогсвоим раздумьям одним словом. Монах произнес его смиренно и с легкой дрожью в тихом голосе.
— Ответственность.
Существует некоторый вес тех эмоций, которые сопровождают ожидания других. Когда отчаявшиеся люди обращаются к тебе за помощью, и ты знаешь, что если сам не поможешь им — то не сможет уже никто…
Ответственность.
— Мы сегодня отлично поведем дворфов в битву.
Я помню, как я сказал это Афафренферу, и помню, что он отрицательно покачал головой, как только слова слетели с моих уст. Не потому, что он сомневался в нашем плане, на самом деле, он был уверен в нем более, чем я. Но потому, что Афафренфер говорил о чем-то глобальном.
Он говорил о человеке, которым он был. Но теперь, с этим внезапным ростом, он рассказывал мне о человеке, которым он, по своему представлению, должен был стать.
Мне кажется, ситуация Афафренфера стала сложнее от внезапности полученной силы.
Великий
Я никогда не думал о собственной жизни столь глобально, не связывая это с чем-то конкретным, с какой-то путаницей. Вероятно, потому что моя природа, с самых ранних дней подвигавшая меня к рефлексии, заставила меня принять те убеждения и ожидания, с которыми Афафренфер сейчас столкнулся, как с внезапным и неясным прозрением.
У меня больше не было времени сидеть и обсуждать с ним все это, так как мы должны были немедленно найти короля Харнота и его отряд, чтобы помочь им найти нужное место в предстоящем водовороте.
Но я не смог сдержать улыбки, когда двигался по склону, поросшему соснами, рядом с монахом из монастыря Желтой Розы. Теперь он испытывает то же прозрение, что некогда я так надеялся увидеть у Артемиса Энтрери.
Я видел трепет на лице брата Афафренфера, но знал, что скоро он сменится чувством истинного удовлетворения. Ему было дано что-то, какое-то благословение, которого большинство людей никогда не смогут испытать. Благодаря Великому Магистру он получил некоторое представление о своем потенциале, и поэтому понимал, что такие способности были достижимой правдой.
Как много людей не понимают этого — они могут тихо надеяться, или представлять в моменты, проводимые наедине с собой, но они никогда не поверят в подобное, в себя самих, чтобы пойти и достигнуть цели. Страх неудачи, осуждения, осмеяния, будет держать их, не давая вырваться из пузыря безопасности. Предотвращая любой риск, удерживая их руки поближе к собственным карманам.
Так много людей живот мелочами, боясь совершать великие вещи, с детства приученные к стремлению занять свое место в текущем порядке вещей, в так называемой “иерархии”, и так и остаться там, запутавшимися и маленькими, держа руки поближе.
Желая чего—то достичь, но боясь сделать шаг вперед — это удобство знакомых вещей, ниши, вырезанной в пределах ожиданий и суждений других.
— Знай свое место, — слова, ставшие общей уздой, и так много подобных разрушительных “прописных истин” преследуют нас всю жизнь. Особенно в те ранние годы, когда мы пытаемся определить для себя то самое место. Голоса сомнений и предупреждения, которые часто высказывают, словно совет. Все это ограничивает нас, всегда пытаясь держать поближе наши руки, чтобы мы не смогли чего-то достичь.
Потому что когда мы достигаем, когда мы ищем это место, которое видели только в своих мечтах, мы угрожаем нарушить порядок вещей, и поставить под угрозу место тех, кто нашел для себя теплый насест.
И когда мы решаемся чего-то достичь, когда мы превозмогаем, когда мы получаем власть, богатства и привилегии за наши успехи, то к нам приходит та же тяжесть, о которой размышлял брат Афафренфер, когда я столкнулся с ним на другом конце телепорта Ильнезары.