Месть. Никогда не прощу
Шрифт:
– Как давно, по-вашему, это длится?
– он делает пометку, и ручка скользит по бумаге почти бесшумно.
– Четыре года, - произношу и вижу, как его бровь чуть приподнимается. Да, четыре года лжи. Четыре года двойной жизни. Четыре года, пока я верила его "командировкам" и "задержкам на работе".
– Долгий срок для тайных отношений. Вы уверены?
– его голос все так же нейтрален, но в вопросе слышится профессиональное сомнение. Возможно, он думает, что я преувеличиваю.
– У них есть ребенок, - спокойно говорю это, но внутри
Теперь он откладывает ручку. На секунду в его глазах мелькает что-то, но не сочувствие, скорее… переоценка ситуации. Он понимает, что это не просто измена, это системный обман.
– Это усложняет дело.
– Почему?
– я наклоняюсь вперед, чувствуя, как учащается пульс. Что он знает такого, чего не знаю я?
– Ребенок - это уже не просто роман. Это вторая семья, - он делает паузу, выбирая слова.
– Значит, у него есть мотивы скрывать все тщательнее, а у вас меньше времени на раздумья.
Я сжимаю кулаки до боли, чувствуя, как ногти до боли впиваются в ладони. Раздумья? Какие еще раздумья?
– Я не о чем не думаю, я просто делаю. До прихода к вам у меня было достаточно времени подумать, - голос звучит резко. Пусть знает, я не из тех, кто будет рыдать и умолять вернуть мужа.
– Хорошо, - он снова берет ручку, и этот звук кажется мне началом обратного отсчета.
– Что именно вас интересует в первую очередь? Финансы? Их встречи? Возможные совместные активы?
– Все сразу, - отвечаю без колебаний.
– Но главное доказательства. Не просто слухи, а то, что будет иметь силу в суде, - он кивает, и я вижу в его глазах понимание. Да, я не просто хочу знать, я готовлюсь к войне.
– Хорошо. Тогда будем действовать в несколько этапов. Сначала базовая слежка, анализ его передвижений, звонков. Потом углубленная проверка: банковские операции, недвижимость, доступ к переписке.
– Сколько времени это займет? – это для меня очень важно. Я не муж, долго притворяться не смогу. Каждый день в одном доме с ним это пытка, каждый его звонок "с работы" нож в спину.
– Зависит от его осторожности, поэтому от недели до месяца, - мужчина смотрит на меня, оценивая реакцию. Месяц. Тридцать дней жить с человеком, который уже убил тебя однажды. Долго.
– Я заплачу за срочность, - говорю твердо, и Артем изучает меня, будто взвешивая, сколько я вынесу. Его взгляд скользит по моему лицу, останавливается на сведенных бровях, на плотно сжатых губах. Он ищет слабые места, но их уже нет, только холодная решимость.
– Я вас услышал, - после паузы говорит он и кивает сам себе, а я ненавижу эту фразу, меня от нее всегда передергивало, но с ним стерплю. Его голос становится чуть мягче.
– Альбина, предупреждаю сразу, то, что вы узнаете, может быть болезненным. Вы готовы к этому?
Я смотрю ему прямо в глаза, не моргая. Пусть видит, я не испугаюсь.
– Я уже увидела их семейный портрет. Больнее быть уже не может, - говорю это спокойно, но внутри все сжимается
Он медленно кивает чему-то своему, будто поставил последнюю точку в каком-то внутреннем споре.
– Тогда подпишем договор.
Мужчина достает папку, листы с мелким шрифтом. Я пробегаю взглядом, стандартные пункты о конфиденциальности, сроках, оплате. Все как в любом другом договоре, только вместо покупки мебели или ремонта, разбор моей жизни на части.
Подписываю, не вчитываясь. Какая разница, что там написано? Главное - результат.
– Первый отчет через три дня, - говорит он, забирая свой экземпляр.
– И последний вопрос.
– Да?
– Поднимаю глаза от бумаг. Его лицо теперь кажется менее официальным. Может, мое безразличие к условиям его насторожило?
– Что вы планируете делать с этой информацией?
Я встаю, поправляю деловое платье, ощущая, как ткань скользит под пальцами. За окном кабинета город живет своей жизнью, машины, люди, чьи-то нормальные, не разбитые семьи.
– Как минимум я пойду в суд.
– А как максимум? – все же настаивает на своем.
– Это уже не ваша забота, - мой голос звучит тихо, но в нем слышится сталь. Пусть думает, что хочет. Главное - он теперь мой союзник в этой войне.
Я выхожу от него с тяжелым сердцем и чувством облегчения. Вот так, да. Тяжело от разрушения семьи, предательства. Но легко от того, что первый серьезный шаг уже сделан.
На улице светит солнце. Впервые за эти дни я чувствую не боль, а явственную цель.
Я отомщу, назад дороги уже точно нет.
Глава 6
Глава 6
Альбина
Выходя из здания детективного агентства, я вдруг понимаю, что не могу вернуться домой. Давление скачет, а в груди будто застрял острый осколок стекла. Дышать больно, но и не дышать невозможно.
– Не сейчас. Не в тот проклятый дом, - говорю сама себе.
Там на стенах еще висят наши с Марком фотографии, сохранившие фальшивые улыбки, там в шкафу висит его пиджак с запахом привычного одеколона, который теперь вызывает тошноту.
Телефон в руках кажется неподъемным, но пальцы сами набирают знакомый номер, единственный, по которому я могу позвонить в таком состоянии.
– Уля, ты свободна? Мне нужно с тобой срочно увидеться, - в голосе слышно напряжение, но мне все равно. Перед ней можно показать слабость.
Ее "привет" обрывается на полуслове, и в трубке воцаряется та тишина, которая бывает в такие тяжелые моменты.
– Конечно. Кофейня на Патриарших, через двадцать минут?
– она не спрашивает подробностей, не пытается утешить по телефону. Уля знает раз я в таком состоянии, то все нужно обсуждать лицом к лицу за чашечкой чая.