Месть. Все включено
Шрифт:
– А кто сбежал?
– Да мудак твой киевский. Говорил я, б-дь на х… тебе, надо было его сразу кончать!
Потемневшее от ярости лицо Витрякова заставило Бонифацкого отшатнуться. Они стояли на крыльце. Торчать в заваленном трупами бунгало было невмоготу ни тому, ни другому. Уж слишком там нахозяйничалась смерть. Они выбрались на свежий воздух, оставив милицейского офицера и троих бандитов коченеть в полумраке бунгало.
– Что же делать? – растерянно спросил Бонифацкий. Ему и в голову не могло прийти, что Бандура проявит такую прыть. Хотя… стоило, вероятно, предположить нечто подобное.
– Я предупреждал, – он парень не промах.
За минуту до того, как
– Я тебя, олигофрен ты обдолбанный, лично за яйца на суку повешу! – пообещал Витряков Рыжему, – ноги оборву и в задницу засуну! Как ты мог так облажаться, твою мать, гурон?!
– Клоун недоразвитый, придурок! Ты меня подвел!
– Леня! – оправдывался из динамика Рыжий. – Он, видать, профи. Только мы с Ногаем пушки вынули – такого стрекача задал…
– Где этот узкоглазый недоносок?! – перебил Витряков. – А ну, давай его сюда!
– Не могу, – Рыжий чуть ли не плакал, – этот гад неместный… Ногая того… С крыши столкнул. Ногай там, у пансионата остался. Он прямо на катушку из-под кабеля упал.
– Киевский недомерок замочил Ногая?! – это было совсем «хорошо».
– Насмерть. Конкретно.
– Вот, козел, б-дь на х… – было непонятно, в чей адрес прозвучали оскорбления.
– Что, Леня? – всполошился Бонифацкий. – Что там еще?!
– Киевский уделал Ногая. С крыши спихнул. А так, б-дь, все ништяк.
– Опупеть, – пробормотал Бонифацкий.
– Видать грамотного штриха Поришайло по твою душу выслал… Где он сейчас? – Витряков вернулся к Рыжему.
– На стройке лежит. Я ж сказал…
– Киллер, мудак.
– В пансионате засел.
– В каком пансионате, недоумок?! Координаты давай!
Рыжий назвал пансионат.
– Отправляй туда всех людей, – сказал Бонифацкий, после того как Винтарь передал ему слова Рыжего.
– Не дай ему ускользнуть, – предупредил Витряков в рацию. – Ты понял, Рыжий? Это, блядь, твой последний шанс. Вывернется – я тебя урою, отвечаю!
– Я с дороги звоню, – упавшим голосом признался Рыжий, – из машины. Отсюда до стройки метров четыреста будет, с копейками. Вдруг он уже свалил?
– Как ты в машине оказался?! – осатанел Витряков.
– Рацию в салоне забыл…
– Тебе же хуже, козел!
Сообразив, что дело табак, Рыжий, в отчаянии обернулся назад и обнаружил дорожную сумку, оставленную Бандурой на сидении.
– Леня?
– Ты покойник, Рыжий.
– Леня?! Тут сумка его. Киллера, то есть. С говном разным. – Рыжий вывернул сумку наизнанку и перебрал содержимое дрожащими ладонями. – Паспорт, авиабилеты. Еще барахло разное. – Под руку попался бумажник, опущенный Рыжим по старой вертухайской привычке, почти такой же могущественной, как и инстинкт самосохранения. Лопатник без лишних слов перекочевал во внутренний карман Рыжего.
– Пускай сохранит сумку, – неожиданно подключился к разговору Боник.
– Животины этой? На кой?
– Есть дельная мысль, – сказал Бонифацкий, и в первый раз за последний час улыбнулся. – Будет на кого обоих ментов списать.
– Голова, – согласился Витряков, когда сообразил, что к чему. – Идет. Рыжий, б-дь, ты все понял?!
Еще
Боник, в свою очередь, взялся за сотовый.
– А я пока Цыгану позвоню. Пускай Милу милиция ищет.
– Ненавижу легавых, – пробурчал Витряков между делом. Но, не стал возражать. Обстоятельства складывались таким образом, что лишним не был никто.
– Пусть прошерстят побережье, – обронил Бонифацкий. – Мила, в конце концов, не иголка. Найдут.
Витрякову ничего не оставалось, как согласиться.
Когда Украинский перешагнул порог комнаты в цокольном этаже, где временно поместили Ирину, задержанная вскочила со стула с таким видом, словно за ней пришли, чтобы отвести на расстрел. Всклокоченные волосы сбились неопрятной паклей, побывавшей в руках трубочиста, под глазами залегли круги, дорожки из засохших слез на щеках были обозначены разводами потекшей косметики. Где-то Сергей Михайлович видел нечто подобное. Кажется, на самодельных плакатах американской рок-группы «Kiss», [38] которые ему приходилось изымать в семидесятые. Еще когда в КГБ работал. Воспаленные, зареванные глаза гражданки Ревень, красные от полопавшихся капилляров, смотрели на полковника с немым отчаянием, как у собачонки, посаженной на цепь для того, чтобы забить дубиной. Еще Украинский подумал, что визит милицейского врача, которого он накануне посылал к задержанной, принес кое-какие результаты. Если накануне она лишь монотонно завывала, забившись в угол и спрятав лицо в ладони, то сегодня, очевидно, могла говорить. В общем, полковник, ограничившись довольно скупым, успокаивающим жестом, присел на скрипучий стул, который она только что освободила, а Ирине показал на узкий обитый дешевым дерматином топчан из того некогда распространенного племени топчанов ala Хрущев, что в советскую пору украшали повсеместно фойе кинотеатров и длинные коридоры поликлиник. Собственно, это была вся мебель, находившаяся к комнате. Узкое окно под потолком было защищено решеткой и прикрыто намордником, крашеные салатовой олифой стены подпирали побеленный потолок.
38
«Kiss» – рок-группа, создана в Нью-Йорке в 1973. Прославилась также своими страшными сценическими костюмами и массовым применением пиротехники на концертах
Торба встал справа от полковника, опустив левую руку на спинку стула. Ирина, отшатнувшаяся к топчану, чтобы пропустить Украинского, теперь шагнула к нему, заламывая руки. Темно-синий спортивный костюм висел на ней мешком, левая штанина была запачкана засохшей глиной. Сергей Михайлович подумал, что это земля с кладбища.
– Она хотя бы что-то ела? – шепотом спросил Украинский.
– Отказалась, – точно также вполголоса доложил Торба.
– Что же ее, насильно теперь кормить?
– Да ну… – отмахнулся майор.
Пока она переговаривались, она подошла почти вплотную.
– Скажите, вы ведь тут самый главный начальник? – вопреки тихому голосу слова каким-то образом сразу оказались у Сергея Михайловича в голове. Он встретился с ней взглядами и обомлел, потому что смотрел в глаза безумию. И, на мгновение опустил веки. Нет, она не выглядела несколько лучше, как он посчитал в самом начале. Очевидно, препараты, использованные милицейским врачом, просто временно вдохнули в нее энергию, как стакан бензина, вылитый на едва тлеющие угли.