Месть
Шрифт:
– Как ваша голова?
– Отпустило, - сказал он.
– Итак, мы ищем Пираннеса весь день. Вы находите тело в чужой квартире. Отправляетесь на поиски ее хозяина. Пираннес сейчас, возможно, по-прежнему на катере, может быть, вернулся в квартиру. Она опечатана, но у него есть ключ, и он может заявить, что ничего не знает. Может быть, девчонка врет. Может быть, она видела, как ее отец, или Пираннес, или Мэнни убил Спилца, но боится признаться?
– Я не знаю, - сказал я.
– Вряд
– Я поговорю с ней, черт возьми. Утром. А сейчас я отправлюсь домой, поцелую жену, поругаюсь с детьми.
– А я?
– Отойдете в сторону, оставив при себе свои показания, - сказал он, вставая и допивая свой кофе. Затем он посмотрел на меня долгим взглядом и добавил: - Вы пытались защитить ребенка. Поезжайте домой. Затаитесь. По этой истории вас ни в чем не обвинят. Но если я обнаружу, что вы лжете, вам будет предъявлено обвинение по всем возможным статьям.
– Я не лгу, - заверил я.
Свой кофе я не допил.
– Я тоже думаю, что вы говорите правду, но я видел лжецов, которые искренне верили в то, что рассказывали, и убеждали меня. Поезжайте домой.
Домой я не поехал.
– Кентукки-фрай, - сказала Сьюзан Поровски, открыв дверь и увидев меня с двумя пакетами.
– Это подходит?
– спросил я.
– Если с кукурузой и пюре с подливкой. Корочка хрустящая?
– Более или менее.
Она потянула к себе один пакет и сунула в него нос.
– А нельзя ли мне войти?
Она взяла тот пакет, в который заглядывала, и провела меня в квартиру.
– Мама уже дома?
– А это капуста?
– спросила она, проводя меня через гостиную к столу в столовой.
– Капуста.
– Терпеть не могу.
Мы начали распаковывать свертки. Сьюзан, казалось, что-то ищет.
– А это что?
– Курица без корочки для твоей мамы. Она не ест жареную курицу.
– Я знаю. Но обычно она просто снимает корочку.
Мы разложили еду, бумажные тарелки, салфетки, расставили стаканы. Рядом с бутылкой колы поместился диетический «Сэвен ап».
– Так мамы нет дома?
– Нет. Она звонила. Сказала, что если вы придете раньше, то чтобы мы подождали десять минут, а потом садились за стол без нее.
– А твой брат?
– Майк обитает в ванной.
– То есть он сейчас в ванной?
– Именно.
– Она кивнула.
– Когда он не в ванной, он смотрит телевизор, читает, ходит с приятелями на фильмы для взрослых или играет в баскетбол. Я тоже играю в баскетбол. И еще я играю на блок-флейте. Хотите послушать?
Я сел за стол.
– Может быть, после обеда.
– Вы думаете, я не умею играть по-настоящему?
– Думаю, что умеешь, не знаю только, насколько хорошо. Я
– Она у вас с собой?
– Нет, я не играл с тех пор, как... Давно не играл.
Она села напротив меня.
– Это потому, что вы несчастливы.
– Ты очень мудрая для ребенка, который не прожил и одной жизни.
– Что-что?
– Это из «Дракулы».
– Я не помню этого места. Я не знаю, чем еще вас занять. Мама сказала, чтобы я вас развлекала.
– Ты отлично справляешься.
Из ванной вышел Майк.
– Кентукки-фрай. Кайф!
– провозгласил он.
– Привет, - сказал я.
– Привет.
– Он потянулся за ножкой.
– Подожди маму, - сказала Сьюзан.
– Я жутко голодный. Съем одну и буду ждать.
– Разве борги едят?
– спросил я.
Он задумался, постукивая куриной ножкой по пальцу.
– Какие еще борги?
– живо поинтересовалась Сьюзан.
– Это такие вроде зомби, в «Звездном пути», - объяснил Майк.
– Я не люблю «Звездный путь», - сообщила она мне.
– Мой отец был очень высокий. Мама считает, что Майк похож на него и будет большого роста. Он уже довольно здоровый.
– Я думаю, что борги не едят, потому что они почти машины, - заключил Майкл.
– Действительно, хороший вопрос.
– Я не люблю остывшее пюре, - пискнула Сьюзан.
– Можно будет разогреть в микроволновке.
– Майк взглянул на меня.
– Можно задать вам один вопрос? Если только вы не обидитесь.
– Задавай, - сказал я.
– Вы ухаживаете за нашей матерью?
– Майк!
– воскликнула Сьюзан.
– Ничего страшного, - сказал я.
– Нет, не ухаживаю. Я не хочу вам врать. Если мы и дальше будем видеться, то это возможно, но пока мы просто знакомые. Моя жена погибла четыре года назад в автокатастрофе. С тех пор я... Ты понимаешь?
Он буркнул, что понимает, и занялся куриной ножкой. Дверь в гостиную открылась, и вошла Салли, держа в одной руке черную полотняную сумку, а в другой портфель.
– Извините меня, - сказала она.
Она подошла к детям, поцеловала Сьюзан в щеку, Майка в макушку и посмотрела на стол.
– Какая красота! Я голодная как волк.
– Он взял для тебя без корочки, - сообщила Сьюзан.
– Тогда чего же мы ждем?
Мы ели и болтали, в основном о пустяках. Дети прощупывали меня, я отшучивался. Салли слушала, смотрела. Я не забывал ни о том, что происходит снаружи, ни о том, что глубоко внутри меня, но мне было очень хорошо.
– Как здорово, что не надо мыть посуду, - сказала Салли, когда мы закончили.