Месть
Шрифт:
– Спасибо, нет.
Я сел. Она сняла с шеи полотенце и присоединилась ко мне.
– Итак?
– спросила она.
– Почему доктор Грин посоветовал мне сперва обратиться к вам по поводу Мелани Себастьян?
– Я не знаю, - сказала она.
– Я спрошу, когда увижу его, хотя мы с ним практически не разговариваем.
– Почему?
– Я не думаю, что он благотворно повлиял на Мелани, - сказала она.
– Извините меня.
Она нервно встала и ушла в дом, оставив меня смотреть на дождь, который становился умереннее, но зарядил явно надолго.
– Вода, - сказала она, поймав мой взгляд.
– Я не пью.
– Это не мое дело.
– Вы правы.
– Она снова села и посмотрела мне в глаза.
– Миссис Уилкерсон, - сказал я.
– Я пытаюсь найти вашу подругу. Мне кажется, она попала в какую-то беду. То, что она делает, выглядит бессмыслицей. У нее были серьезные проблемы в эмоциональной сфере?
– Вы не обсуждали этого с Карлом?
– Пока нет, я просто следую совету Грина.
– Почему же вы не зададите этот вопрос ему? Он ведь психиатр.
– Он ничего мне не скажет. Профессиональная этика. Может быть, поэтому он послал меня к вам.
– О господи, - вздохнула она, поднимая глаза к небу.
– Как я это ненавижу.
Последовала пауза.
– Мелани впала в депрессию, в глубокую депрессию, которая, возможно, все еще продолжается. Она несколько раз заговаривала со мной о самоубийстве. Говорила, что занимается этой проблемой с Джеффри Грином.
– А в чем была причина депрессии?
Кэролайн Уилкерсон провела пальцем по влажной верхней губе, посмотрела на свой палец и сказала:
– Я не знаю. Может быть, что-то из ее прошлого. Она почти ничего не рассказывала о нем. Перед тем как исчезнуть, она съездила к кому-то из родственников на север, кажется к тетке, больше у нее никого не осталось. Старший брат Мелани погиб во Вьетнаме, отец умер, когда она была маленьким ребенком. Мать - не знаю, Мелани почти не говорила о ней, но я поняла, что она страдала душевной болезнью.
– И вы думаете, что, может быть, Мелани...
– ...больна.
– Суицидальные наклонности?
Она опустила голову.
– Да. Я говорила с одним знакомым врачом. Из того немногого, что я могла сообщить ему, он заключил, что возможна какая-то наследственная органическая патология. Я думаю, что, если вы не найдете Мелани в ближайшее время, она может что-нибудь с собой сделать.
– А Карл Себастьян любит свою жену?
– спросил я.
Она посмотрела на меня так, как будто разглядывала существо низшего порядка, к тому же умалишенное.
– Он обожает ее, - сказала она.
– Вы бы только видели их вместе! В Мелани весь смысл жизни Карла. Он удивительно сильный и здоровый человек для своего возраста, но я думаю, что если Мелани... если вы не найдете ее, он этого не переживет или будет совершенно разбит. Мой муж всегда говорил, что Карл - гений, что у него чутье на прибыльную сделку, на верный момент. Карл помог моему мужу сколотить капитал. Найдите Мелани, мистер Фонеска.
– У вас нет ни малейшей идеи,
– спросил я.
– Ни малейшей, - сказала она.
– Я понятия не имею, почему Джеффри Грин направил вас ко мне.
– А знаете ли вы невысокого мужчину, похожего на медведя, лысоватого, с грубым лицом, который ездит на синем «Бьюике»?
– Нет.
– Когда вы потеряли ваши водительские права?
Она отвернулась, потом снова посмотрела на меня.
– Откуда вы знаете, что я их потеряла?
– Это моя работа.
– Какое это имеет значение?
– Ими пользовалась Мелани. Она переклеила фотографию и заламинировала карточку. Когда ей нужно, она становится вами.
Кэролайн Уилкерсон постучала накрашенными ногтями левой руки по стеклянной столешнице.
– Что любит читать Мелани Себастьян?
– Читать?
– переспросила она.
– Не знаю... Какое это имеет отношение...
– У нее есть любимое блюдо?
– Я никогда не замечала, - сказала она с раздражением.
– Если бы я знал это, я, возможно, мог бы проверить, не покупала ли она книг, не ходила ли в ресторан, где подают ее любимую еду.
– Понимаю, - сказала она.
– Какой у нее любимый фильм?
– Тоже не могу сказать.
– Она демократка, республиканка? Безразлична к политике?
Кэролайн Уилкерсон покачала головой.
– Я бы очень хотела быть вам полезной, но мы никогда не говорили с ней об этих вещах.
– О чем вы говорили?
– Об одежде, о знакомых, сплетничали. Это кажется поверхностным, но мы обе занимались серьезными вещами.
– Какими именно?
– Вы хотите знать, чем я занимаюсь?
– Да.
– Я выполняю добровольную работу в Женском центре. Но это действительно совершенно вас не касается.
Я был ей решительно неприятен. Дождь кончался, и я сожалел об этом.
– А чем занималась Мелани? Я имею в виду - серьезным.
– Она работала с детьми. Собирала деньги, передавала их организациям, поддерживающим брошенных или пострадавших матерей, детей. Сама она не могла иметь детей.
– Почему?
– Какая-то болезнь, - сказала Кэролайн Уилкерсон, проводя тонким пальцем по кромке стакана.
– Не знаю, что именно, она никогда не говорила. Мне нужно идти.
Я встал и сказал:
– Это почти все, что у меня есть на данный момент. Вы мне очень помогли.
– Надеюсь, что это так.
Она тоже встала и посмотрела на меня - уже без того налета презрения, который я чувствовал сначала.
– Найдите Мелани, - сказала она.
– Найдите ее скорее.
– Я найду, - пообещал я.
Она протянула мне руку. Я мягко пожал ее, и она проводила меня обратно через дом к входной двери.
Возможно, Мелани Себастьян и Кэролайн Уилкерсон и были лучшими подругами, однако Кэролайн явно знала о своей приятельнице не слишком много. Может быть, Мелани была не из тех, кто любит откровенничать, а может быть, Кэролайн дала понять, что не хочет подходить слишком близко и узнавать слишком много.