Месть
Шрифт:
Я заехал на стоянку мотеля «Лингер лонгер», запер машину, подошел к комнате Тилли и постучал.
Ответа не последовало. Я постучал громче - тот же результат. Мальчишка в очках, тот, который говорил на двенадцати языках, был на своем месте, в холле.
– Где Тилли?
– спросил я.
– Если его нет в комнате, я не знаю, - сказал он.
– Я только что пришел.
Тилли был мне нужен.
– Попробуйте что-нибудь предположить.
– Перед рабочей ночью он обычно закусывает в «Мелодии». Всегда один - говорит, что ему нужно обдумать дела. Девушки
– Спасибо, - сказал я.
Он не ответил.
«Мелодия» находилась чуть севернее, на западной стороне Трэйл. Я несколько раз обедал там. Домашняя еда, небольшой, но хороший салат-бар. Как всегда в обеденное время, в зале было людно. Здесь питались жители ближайшего квартала, небогатые туристы, мужчины и женщины, закончившие работу, не имеющие семьи и не торопящиеся домой.
Четверо пожилых людей, три женщины и один мужчина, ждали мест. Я пристроился за ними, высматривая Тилли. Он сидел в кабинке слева, у окна. Хотя сидел он ко мне спиной, узнать его было нетрудно: он был единственный черный. Дверь в глубине вела еще в один зал, но я уже нашел того, кого искал.
Я прошел мимо людей, сидящих по одному, по двое, трое и четверо. Они ели и разговаривали. Два семейства с малышами на высоких стульчиках и детишками постарше занимали кабинки справа от Тилли.
Я сел напротив него.
Он держал на вилке кусочек мяса, перед ним лежала газета. Он был в очках, одет в белую рубашку со стойкой и черный пиджак и походил на клерка или продавца автомобилей.
– Какого еще лешего вам надо?
Он с раздражением снял очки и убрал их в карман.
– Вы знаете, что Хэндфорд убит?
– спросил я, глядя ему в глаза.
– Нет, - ответил он.
– Но, как говорила моя бабушка - «Аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже».
– Убедите меня, что не вы убили его, - сказал я.
Он положил вилку и посмотрел на меня с еще большим раздражением.
– Идите вы к дьяволу. Я не убивал Хэндфорда. Я бы никогда в жизни к нему не подошел. Я вообще не убиваю людей. Что бы мне дала смерть Хэндфорда? Я бизнесмен.
– Спокойствие души, - сказал я.
– Уход Хэндфорда дал бы вам спокойствие души.
– Если бы я стал мочить каждого засранца, чья смерть сделала бы мою жизнь спокойнее, за мной не угнался бы и Джон Уэйн Гэйси. Катитесь отсюда.
– Убедили, - сказал я.
– Очень рад. А я с удовольствием доем обед и дочитаю газету. Мне пора на работу.
– Адель в колонии для несовершеннолетних.
– Она меня больше не интересует.
– Если она когда-нибудь попытается к вам вернуться, я хочу, чтобы вы позвонили мне.
– Да разве можно так пугать?
– спросил он с улыбкой.
– Чтобы я взял ее обратно? Пираннес сотрет меня в порошок, как только узнает. Надеюсь, вы закончили? У меня все остыло.
– Где Пираннес?
– Я вам отвечаю, и вас тут больше нет.
– Обещаю.
– Говорят, что он прячется где-то на своей яхте, может быть в Техасе, может быть в Мексике, ожидая, пока адвокат отмажет его от чего-то, во что он вляпался. Во что - не знаю.
– Так говорят, - сказал
– Только где он на самом деле?
– Вы умнее, чем кажетесь.
– Помогает в работе. Скажите мне, где Пираннес, и я уйду.
– Ну вот, только мне стало с вами интересно! Если он узнает, что я его сдал, - мне крышка.
– В наш прошлый разговор о Пираннесе вы говорили то же самое. Он ничего не узнает.
– Говорят, он отправил яхту, чтобы подумали, что он пережидает, пока тут все уляжется. У него здесь дела, и, если он уезжает больше чем на три дня, все разваливается. Вы понимаете?
– Понимаю.
К нам подошла официантка и спросила, буду ли я что-нибудь заказывать. Я сказал «нет», и она отошла.
– Считается, что я этого не знаю, - сказал Тилли, наклоняясь вперед.
– Считается, что никто не знает, но на самом деле знают очень многие. Пираннес любит отсиживаться в квартире, которая у него есть на Проктор-роуд. Большой дом, высокие ворота. Называется Нью-Палмс-Мэнор. Он живет под именем Стил. Теперь вы все знаете и можете уходить. Только разыскивать этого человека - глупая затея, я уже предупреждал вас. Когда он начинает нервничать, это неприятно.
– Я в курсе, - ответил я.
– Он пытался меня убить.
– И вы хотите еще раз навестить его?..
– Да.
Тилли пожал плечами и снова надел очки.
– Приятной вечности, - сказал он и уткнулся в газету. Разговор окончился.
Я ехал на юг по Трэйл мимо бесконечной череды торговых центров, больших и маленьких, бензоколонок, магазинов компьютеров и офисных принадлежностей и ресторанов, которых в Сарасоте не счесть. Отдыхающие едят в ресторанах, состоятельные пенсионеры едят в ресторанах. Большинство населения города питается не дома. Но мне очень не хватало приличного китайского заведения. В Чикаго было больше сотни первоклассных китайских ресторанов. Мой любимый назывался «Чайна-таун», мы с женой ходили туда не реже раза в месяц.
Я вел машину медленно, устало, разглядывая проезжающих водителей, ожидая, что один из них протаранит меня или расплющит в лепешку, прижав к соседней машине.
Я включил радио. Дж. Гордон Лидди отвечал на вопрос какого-то слушателя о нравственности и верности. Он говорил, что после Уотергейтского скандала его посадили в тюрьму из-за того, что он не стал лгать под присягой, а потом похвалил Сьюзан Макдугал и сказал что-то о важности верности. «Вы отдаете кому-то свою верность и, даже если этот кто-то от вас уходит, не изменяйте ему...» - примерно так.
Я отдал свою верность Берил Три. Я не отдавал ее Карлу Себастьяну, но я все еще работал на него. Я должен был ему то, что обещал, - найти Мелани, но пока я пытался довести до конца дело Берил.
Я проехал по Проктор-роуд, между домами и участками за высокими стенами и решетками и по мосту через 1-75. Нью-Палмс-Мэнор появился с правой стороны. Я подъехал к воротам и подождал. Из будки вышла женщина в серой форме, без фуражки и без куртки. Стройная, темноволосая, с серьезным выражением лица. Мне захотелось спросить ее, не итальянка ли она.