Место назначения неизвестно
Шрифт:
Только вчера ей казалось, что все дело, к выполнению которого ее привлекли, было иллюзией. А сейчас… сейчас она была уже накануне своего настоящего путешествия. Она должна быть осторожна, очень осторожна. Нельзя допустить ни малейшего промаха. Она должна быть Оливией Беттертон, довольно хорошо образованной, лишенной вкуса, с традиционными взглядами, но определенными левыми симпатиями женщиной и преданной мужу женой.
«Я не должна допустить ошибки», — повторила Хилари про себя.
Как странно было сидеть здесь одной. Ей казалось, что она очутилась в таинственной, заколдованной стране. Эта тусклая лампа за спиной! Интересно, если сжать в ладонях и потереть медную резную лампу, появится ли из нее джинн? И стоило
— Вы позволите, мадам?
Хилари вежливо согласилась.
Достав портсигар, он предложил ей сигарету. Она взяла одну, он дал ей прикурить и закурил сам.
— Вам нравится эта страна, мадам? — спросил он через минуту-другую.
— Я пробыла здесь недолго, — ответила Хилари. — Но пока просто в восторге!
— Вы уже успели посетить старый город? Вам там понравилось?
— Он просто восхитительный!
— Да, восхитительный. Это прошлое — прошлое торговли, интриг, шепчущих голосов, скрытой от посторонних глаз деятельности! Все тайны и страсти этого города хранятся на его узких улочках, за его стенами. Вы знаете, о чем я думаю, мадам, гуляя по улицам Феса?
— Да?
— Думаю о вашей Большой западной дороге в Лондоне. Думаю об огромных зданиях фабрик, стоящих по обеим сторонам ее, насквозь пронизанных неоновым светом, и о людях внутри, которых так ясно видно с дороги из проезжающих автомобилей. Там ничего не прячут, там нет ничего таинственного. Там даже нет занавесок на окнах! Нет, они делают там свою работу, и весь мир, если захочет, может наблюдать за ними. Как будто срезали верхушку муравейника.
— Вы хотите сказать, — спросила Хилари, заинтересовавшись, — что вас привлекает контраст?
Мистер Аристидес кивнул своей древней черепашьей головой.
— Так и есть, — ответил он. — Там все на виду, хотя на старых улицах Феса нет ничего ajour'e [24] . Все спрятано, таинственно… Но! — он наклонился вперед и постучал пальцем по медной крышке кофейного столика. — Но везде происходит одно и то же. Та же жестокость, то же притеснение, та же жажда власти, те же сделки, приносящие выгоду.
— Считаете, что по природе своей человек везде одинаков?
24
Прозрачный, сквозной.
— В любой стране! И в прошлом, и в настоящем только две вещи правят миром. Жестокость и доброта! Одно или другое. Иногда — вместе. — Он продолжил, почти не изменив тона: — Мне сказали, мадам, что вы пережили ужасную авиакатастрофу в Касабланке?
— Это так.
— Завидую вам, — неожиданно заявил мистер Аристидес.
Хилари изумленно уставилась на него. И снова он страстно закивал головой в подтверждение своих слов.
— Да, — повторил он. — Вам можно позавидовать. Вы испытали это. Я бы хотел оказаться так близко от смерти. Испытать и выжить! Вы не чувствуете, что изменились с тех пор?
— Совсем не в лучшую сторону, — ответила Хилари. — У меня было сотрясение мозга, а теперь из-за него ужасные головные боли и нарушения памяти.
— Всего лишь неудобства, не более того, — возразил мистер Аристидес, махнув рукой. — А вы пережили приключение духа, не так ли?
— Это правда, — медленно согласилась Хилари. — Я действительно пережила приключение духа.
В тот момент она думала о бутылке минеральной воды «Виши» и о пригоршне снотворных таблеток.
— У меня никогда не было подобных испытаний, — разочарованно произнес мистер Аристидес. — Так много всего было, этого — нет.
Он встал, поклонился
ГЛАВА 8
«Как похожи, — думала Хилари, — все аэропорты! Всем им присуща какая-то странная анонимность. Все они расположены на определенном расстоянии от города, который обслуживают, и вследствие этого вас охватывает какое-то неловкое чувство существования вне государства. Можно лететь из Лондона в Мадрид, Рим, Стамбул, Каир, да куда угодно, и, если маршрут вашего путешествия пролегает через какой-нибудь город по воздуху, вы никогда не получите ни малейшего представления о том, как выглядит этот город! А если вам доведется мельком увидеть его из окна самолета, то увидите всего лишь разукрашенную карту со зданиями, сложенными из детских кубиков. И почему, спрашивается, — с досадой думала она, — нужно всегда приезжать в такую рань?!»
25
Мое почтение, мадам.
Она находилась в зале ожидания уже около получаса. Миссис Кэлвин Бейкер, решившая сопровождать Хилари в Марракеш, безостановочно болтала. Хилари отвечала, почти не слушая, что ей говорят. Но вдруг она осознала, что речевой поток ее спутницы устремился в новое русло. Миссис Бейкер теперь переключила свое внимание на двух других путешественников, сидящих рядом. Оба они были высокими светловолосыми молодыми людьми. Один из них — американец с широкой дружелюбной улыбкой, другой — довольно мрачно выглядевший датчанин или норвежец. Датчанин говорил по-английски медленно, с трудом и очень осторожно. Американец был явно обрадован встрече с путешествующей соотечественницей. И вскоре миссис Кэлвин Бейкер, следуя своим представлениям о долге, повернулась к Хилари:
— Мистер… Разрешите познакомить вас с моей подругой миссис Беттертон.
— Эндрю Питерс. Для друзей просто Энди.
Другой молодой человек встал и, чопорно поклонившись, представился:
— Торквил Эрикссон.
— Теперь мы все знакомы! — радостно воскликнула миссис Бейкер. — Вы тоже летите в Марракеш? Моя подруга впервые собралась туда…
— И я тоже, — вставил Эрикссон, — еду в первый раз.
— Как и я, — добавил Питерс.
Неожиданно заработал громкоговоритель и хрипло объявил что-то по-французски. Слова были еле различимы, но оказалось, что приглашают на посадку в самолет.
Не считая миссис Бейкер и Хилари, в самолете было еще четыре пассажира. Кроме Питерса и Эрикссона там находились высокий худой француз и строгого вида монахиня.
День выдался ясным, солнечным, и условия для полета были благоприятными. Откинувшись на спинку сиденья, Хилари изучала своих попутчиков через полуприкрытые веки, стараясь отвлечь себя от тревожных мыслей, роящихся в голове.
На одно кресло впереди нее через проход сидела миссис Кэлвин Бейкер, в сером дорожном костюме напоминавшая откормленную и довольную собой утку. Надев маленькую шляпку с опущенными вниз полями, она листала глянцевые страницы журнала, временами наклонялась вперед и постукивала по плечу сидящего перед ней веселого светловолосого молодого американца Питерса. Когда Бейкер делала так, тот поворачивался и с энтузиазмом реагировал на ее замечания, каждый раз добродушно улыбаясь. «Насколько доброжелательны и дружелюбны американцы, — думала Хилари. — Как они отличаются от чопорных путешествующих англичан!» Хилари даже представить не могла себе, чтобы мисс Хетерингтон, например, вступила в непринужденную беседу с молодым человеком, пусть даже соотечественником, на борту самолета. Хилари даже сомневалась, что тот стал бы отвечать столь же дружелюбно, как это делал молодой американец.