Место назначения неизвестно
Шрифт:
Хилари беспомощно проговорила:
— Я даже не знаю, где я нахожусь! В какой части света, имею в виду.
— Теперь из этого можно не делать тайны. Глухое местечко в горной системе Высокого Атласа.
Миссис Бейкер отошла от нее и стала прощаться с остальными. В последний раз весело взмахнув рукой, она пошла по взлетному полю. Самолет был уже вновь заправлен, и летчик стоял рядом. Легкий мороз пробежал по коже у Хилари. Ей показалось, что с отлетом самолета обрывается последняя связь с внешним миром. Питерс, находившийся поблизости, казалось, почувствовал
— Место, откуда возврата нет, — тихо сказал он. — Это, наверное, о нас.
Доктор Баррон спросил Хилари:
— У вас еще осталось мужество, мадам, или вы уже хотите побежать за своей американской подругой, забраться вместе с ней в самолет и бежать назад… назад, в мир, который вы покинули?
— А могу я уехать, если захочу? — спросила Хилари.
Француз пожал плечами:
— Кто знает?
— Мне позвать ее? — спросил Энди Питерс.
— Конечно, нет, — резко ответила Хилари.
Хельга Нидхайм с презрением проговорила:
— Здесь не место слабохарактерным неженкам!
— Мадам не неженка, — возразил доктор Баррон. — Она всего лишь задает себе вопрос, который задала бы любая здравомыслящая женщина.
Он подчеркнул слово «здравомыслящая», как будто оно выражало разницу между Хилари и немкой. Однако немка осталась равнодушна к его словам. Она ни во что не ставила всех французов, оставаясь нагло уверенной в собственном превосходстве. Эрикссон встрял высоким и нервным голосом:
— Когда наконец удалось обрести свободу, разве можно даже думать о том, чтобы вернуться назад?!
Хилари не сдавалась:
— Но если невозможно вернуться назад или хотя бы выбрать возвращение, то это уже не свобода!
Один из слуг подошел к ним и произнес:
— Прошу вас, машины готовы!
Они вышли из здания через заднюю дверь. Их ждали два «кадиллака» с шоферами, одетыми в униформу. Хилари жестом показала, что хочет сесть впереди, рядом с шофером. Объяснила она свое желание тем, что сзади ее иногда укачивает. В это объяснение, казалось, поверили сразу. Пока они ехали, Хилари время от времени затевала с шофером отрывочную, бессвязную беседу. О погоде, о достоинствах машины. Она говорила по-французски легко и свободно, и шофер с охотой отвечал ей. Его поведение было совершенно естественным и будничным.
— Как долго нам нужно ехать? — спросила она.
— От аэродрома до госпиталя? Около двух часов, мадам.
Его слова чем-то неприятно поразили Хилари. Еще раньше она обратила внимание, что Хельга Нидхайм переоделась в домике на аэродроме, и теперь на ней была одежда больничной сиделки. Все сходилось.
— Расскажите мне что-нибудь о госпитале, — попросила она шофера.
В его ответе звучал восторг:
— О, мадам, он великолепен! Оборудование в нем совершеннейшее в мире. Множество докторов приезжают ознакомиться с ним, и все они, уезжая, расхваливают его до небес. Создание нашего госпиталя принесло громадную пользу человечеству.
— Наверное, — проговорила Хилари.
— Эти несчастные… — продолжал шофер. — В прошлом их отправляли умирать
— Место кажется довольно заброшенным для госпиталя, — сказала Хилари.
— Ах, мадам, приходится жить уединенно в наших обстоятельствах! Власти настаивают на этом. Но там хороший воздух, замечательный воздух! Посмотрите, мадам, уже видно, куда мы едем. — Он указал вперед.
Они приближались уже к подножию горной цепи, и на одном из ее склонов, прилепившись к холму, поблескивало длинное белое здание.
— Каким достижением, — восклицал шофер, — было выстроить здесь корпус! Деньги затрачены просто фантастические. Мы многим обязаны, мадам, богатым филантропам всего мира. Они не то что правительства, которые всегда хотят сделать все подешевле. Сюда деньги текли рекой! Наш патрон, как утверждают, один из самых богатых людей в мире. И действительно, он построил здесь настоящий дворец во имя облегчения страданий человечества!
Шофер повел машину вверх по извилистой дороге. Наконец остановка у громадных ворот, забранных железной решеткой.
— Вы должны выйти, мадам, — сказал шофер. — Машинам не разрешается въезжать в ворота. Гаражи находятся в километре отсюда.
Путешественники вышли из машин. У входа висел большой колокол, но не успели они дотронуться до него, как ворота медленно распахнулись. Закутанная в белое фигура с черным улыбающимся лицом поклонилась им и жестом пригласила войти. Они прошли в ворота. Перед ними простирался обнесенный высокой проволочной оградой большой двор, по которому прогуливались какие-то люди. Когда люди повернулись, чтобы взглянуть на приехавших, у Хилари вырвался возглас ужаса.
— Но это же прокаженные! — воскликнула она. — Прокаженные!
Ужас пронзил ее до мозга костей.
ГЛАВА 11
С металлическим лязгом ворота колонии прокаженных захлопнулись за путешественниками. Лязг поразил встревоженное сознание Хилари вселяющей ужас нотой безысходности. «Оставь надежду, — казалось, говорил он, — всяк сюда входящий»… «Это, — испугалась она, — конец… настоящий конец. Все пути к отступлению, которые, возможно, существовали раньше, отрезаны».
Теперь она оказалась в одиночестве среди врагов, и, самое большее, через несколько минут ей предстоит пережить разоблачение и провал. Подсознательно она с самого начала догадывалась, что этим все закончится, но какой-то неистребимый оптимизм человеческой натуры, какая-то настойчивость веры затмевали для нее чувство реальности. Помнится, она спросила Джессопа в Касабланке: «Ну а когда я все-таки разыщу Тома Беттертона?» И он мрачно ответил, что именно тогда и возникнет для нее настоящая опасность. Еще добавил, что надеется к тому времени быть в состоянии обеспечить ей защиту, но его надежды, и Хилари не могла не отдавать себе в этом отчет, не осуществились.