Место под солнцем

Блэр Фей

– Пей, - Аргел протянул ему бутылку. – Всё, до дна.

– А ты? – голос Россера по-прежнему звучал и хрипло, и осипло.

– Я разберусь. Пей, - повторил Аргел, подходя к спящему в кроватке младенцу. – Ей, пожалуй, повезло, - сказал он, разглядывая девочку. – С тобой.

– У меня тоже… были дети, - Россер сделал первый глоток и зажмурился от удовольствия.

– Помню, - кивнул Аргел, раздвигая шторы на окне в то же положение, в котором они были прежде. Затем подошёл к сложенной в углу горке игрушек и детских вещей и, выудив оттуда голубые в розовый горошек ползунки, повесил их на самый край кровати.

Вещи и игрушки Аргел раскладывал хотя и быстро, но чрезвычайно

аккуратно – и, закончив в спальне, собрал остальное в большое полотенце и спустился вниз, где, отправив Доната и Мара на диван, продолжил делать это столь сосредоточенно, что Донат не удержался от негромкого:

– Будто ёлку наряжает.

В какой-то момент Аргел запнулся на мгновенье и не положил, а поднял что-то с пола и убрал себе в карман.

Пуля.

Почему-то, замывая кровь, он о ней даже не вспомнил, а сама она закатилась почти что под диван. Нехорошо. Такая важная вещь – а он даже не вспомнил бы о ней, если бы не наткнулся. Скверно. Что-то он вообще стал много пропускать. Устал? Пожалуй, но ведь это не причина. Нет, он не просто устал – он потерял… да, после той истории он снова заскучал. Подобное случалось со многими вампирами, но обычно это чувство исчезало после шестого или седьмого сна. Видимо, случившееся тогда слишком уж его задело… глубже, чем он думал. Но если всё не так, как выглядело до сего момента… Если всё не так – значит, он узнает, что произошло на самом деле. И найдёт тех или того, кто обманул его.

Но всё это после. Сейчас у Аргела было слишком много других, куда более насущных дел. Он прекрасно понимал, что ему нужно бы вернуться в Город и поговорить с людьми – как с членами Совета, так и с некоторыми вампирами, не входящими в него.

Вроде Экхарда.

Но это после… завтра. Аргела до сих пор беспокоило здоровье Россера – то, что тот сейчас чувствовал себя неплохо, ни о чём не говорило. Если в следующие сутки не случится ничего дурного, можно будет успокоиться, а пока…

Закончив с гостиной, Аргел зашёл в ванную и извлёк из корзины для белья пару женских трусиков и бросил их у раковины на пол. Затем извлёк оттуда же полотенце и повесил на край ванны, положил мыло в раковину и бросил рядом соску.

Да, вот так всё и было.

Бардака он не терпел: тот раздражал его, мешая думать и сосредотачиваться, и сейчас Аргел чувствовал себя в этой квартире неуютно. Впрочем, теперь это ненадолго.

Он поднялся наверх и, остановившись у кровати, позвал:

– Росс!

Тот открыл глаза, и Аргел с некоторым усилием заставил себя не хмуриться: их выражение ему очень не понравилось.

– Тебе больно? – спросил он, садясь рядом.

– Терпимо, - глуховатым шёпотом ответил Россер.

– Мы уходим в Прагу, - сообщил ему Аргел. – Я всех сам переведу – и начну с тебя. А потом принесу тебе лекарство. Ты скверно дышишь.

Они оба понимали, что он имеет в виду: когда кровь не помогает, остаётся костный мозг. И селезёнка – но не в этом случае.

– Мару знать не нужно, - продолжил Аргел.

Россер кивнул и, закрыв глаза, позволил ему поднять себя на руки. Перемещение он перенёс вроде бы спокойно, но, когда Аргел уже в пражской квартире стал укладывать его на кровать, закашлялся, обрызгав его ярко-красной кровью. Аргел не сказал ни слова, лишь обтёр своё лицо и, поставив подушки повыше, устроил Россера в полусидячем положении. И исчез, вернувшись сперва за Маром, а затем и за Яворски, которых попросил:

– Россера не трогайте – он пока не восстановился. И я бы не советовал вам покидать квартиру. Я сегодня буду в городе и посмотрю, что там творится с вашими домами.

– А то непонятно, -

горько буркнул Донат.

– Всякое возможно, - уклончиво ответил Аргел, игнорируя тяжёлый вопросительный взгляд Мара.

Когда Аргел ушёл, Донат недовольно спросил:

– Ты нарочно злишь его?

– Нет, само выходит, - отозвался Мар, подходя к окну и глядя на мокрые от дождя черепичные крыши. Терракотовое море крыш… Сам он не любил подобный вид – ему нравилось смотреть на снующих по улицам людей – но тот был меньшим из того, что сейчас волновало Мара.

Не то чтобы он любил людей. И, вероятно, ради того же Доната он сам убил бы одного из них. Но что-то в отношении Аргела к ним коробило и задевало Мара – но что именно, он понять не мог, как ни старался.

Или дело было не только в людях?

Глава 23

Аргелу же было не до Мара. День – не лучшее время для поиска жертвы, и не только потому, что дневной свет любым вампирам, даже давно его выдерживающим, неприятен. Свет лишает силы – не совсем, но всё же на свету любой вампир слабеет. Это ощущение всегда мешало Аргелу, и знание того, что он всё равно несравнимо сильнее любого человека, помогало мало. К тому же, к задаче незаметно увести того, кого и хватятся не сразу, и искать будут не слишком активно, добавлялся вопрос о том, где жертву разделывать. Не тащить же её в дом! Его потом от крови не отмоешь, да и жить там будет неприятно. Насколько проще было раньше! А теперь люди везде, а укромных мест всё меньше.

Оставался Город – верней, его окраины. Были там места, где извечно проливали кровь – туда-то Аргел и отнёс уведённого из-под какого-то моста забулдыгу. Его даже усыплять не нужно было: алкоголь сделал это за Аргела. Человек спал так крепко, что даже не понял, кажется, как умер – а Аргел, сперва досыта напившийся его крови и чувствовавший теперь некоторое опьянение, принялся чистить добытый позвоночник, извлекая из него мозг. Времени на это было мало: по-хорошему, это вообще нужно было делать рядом с раненым и сразу отдавать ему кусочки мозга. Но тащить всё это в пражскую квартиру Аргел не хотел, и поэтому аккуратно складывал их в стоящую в заполненной льдом термосумке чашку. Позвонок – щелчок – открыть, достать… Сырая кость ломалась плохо, с громким и немного чавкающим звуком, каждый раз заставляющим Аргела едва заметно морщиться. Позвонок – щелчок… ещё немного, и он закончит. Тело нужно будет закопать, чтоб не портить воздух дурным запахом, а одежду и содержимое карманов сжечь – и можно возвращаться.

– А я думаю – кто тут сидит, - услышал Аргел голос за спиной и, обернувшись, кивнул удивительно бесшумно ступающему по песку невысокому мужчине с копной густых кудрей. – Приболел кто? – заботливо осведомился он.

– Подрался неудачно, - отозвался Аргел, символически приподнимаясь на секунду в качестве приветствия, но не оставляя своего занятия. – А ты как здесь, Экхард? Потерял что?

– Потерял, - кивнул Экхард, присаживаясь неподалёку от Аргела на песок.

– Как неприятно, - отозвался Аргел.

Щёлк.

– К сожалению, не я один, - вздохнул Экхард.

– Как неприятно, - повторил Аргел.

– Ты забрал печать, - сказал Экхард, прекращая эту глупую игру. – Верни.

– Кому? – поинтересовался Аргел, наклоняя голову к плечу.

Щёлк.

– Главе Совета, - терпеливо проговорил Экхард.

– При чём здесь он? – пожал плечами Аргел. – Вещь можно вернуть только тому, от кого она получена. Не Совет мне её дал.

– Не упрямься, - вздохнул Экхард. – Ты не можешь бегать вечно.