Место под солнцем
Шрифт:
Она думает о нем каждую свободную минуту. Утром, днем, вечером. Перед тем, как уснуть, вспоминает ту ночь, когда он лежал рядом, обнимал ее, целовал и гладил по волосам, говоря, что еще никогда не был так счастлив. Любовник из него и вправду не ахти, чересчур нетерпелив, но другая назвала бы это пылкостью и пришла бы в восторг. Мужчин, прикосновения которых заставляли ее тело петь, как умело настроенную скрипку, Эоланта забывала на следующее утро, а сегодня даже их имен не вспомнила бы. Все, чего ей хотелось сейчас — вернуться домой и застать у своих дверей Ливия Хиббинса.
— О наших отношениях? Не могу сказать, что он в восторге, но я уже большая
Леон доел устриц, отставил тарелку и взял свой бокал с вином.
— Старшие братья, — улыбнулся он. — Кого бы ты ни выбрала, им это не понравится. Их ревность еще сильнее, чем отцовская.
— У тебя есть братья или сестры, Леон?
— Только сводные. — Начальник тюрьмы сделал неопределенный жест. — Мы не общаемся. Живем в разных странах. Иногда они звонят и говорят, что навещали в тюрьме отца, но меня это не интересует.
— А ты его не навещаешь?
— Зачем? Сукин сын торговал оружием и заслужил наказание. Если бы твой отец торговал оружием, наркотиками или людьми и отправился за решетку, ты бы его навещала?
Эоланта задумчиво потерла щеку двумя пальцами.
— Нарушив закон, он не перестанет быть моим отцом.
Леон хмыкнул и допил вино.
— Ну конечно. Я забыл, что говорю с темной эльфийкой. Для вас кровные узы святы. Когда твой брат сидел в тунисской тюрьме, ты навещала его каждый месяц на протяжении трех лет. Что он вынес из этого периода? Стал законопослушным? Осознал, что чистые деньги лучше грязных? Он вернулся к прежним делишкам, и теперь его, с позволения сказать, бизнес называют не иначе как империей. Кстати, ты знаешь, что он работал с Ливием Хиббинсом, и именно благодаря Сезару тот угодил за решетку?
— Да, — ровным тоном ответила Эоланта.
— Это здорово осложнит работу Аднану Саркису и его подопечным. Теперь им придется самостоятельно налаживать связи со здешней таможней. В свое время Ливий и твой брат провернули много больших дел, но теперь, когда между ними пробежала черная кошка, этому не бывать.
— Что тебя тревожит? Мысль о том, что в течение нескольких лет ты не сможешь повесить ни одного работорговца?
Начальник тюрьмы одарил ее прохладной улыбкой.
— Вы остры на язык, миледи. Общение с друзьями вашего брата не идет вам на пользу. — Он уже в который раз оглядел зал. — Знаешь, а я хорошо помню тот день, когда мы с тобой встретились впервые. На тебе было длинное платье из лазурного шелка, а волосы ты заплела в косу. Сперва я решил, что ты явилась на свидание к кому-то из заключенных. И подумал: вот же повезло сукину сыну с женой. А потом я узнал, что ты не замужем. И пришла не на свидание к заключенному, а ко мне, и беседовали мы о работе.
Эоланта сдержанно кивнула, изучая остывающую еду. Аппетита у нее не было с начала вечера, а теперь от вида жюльена тошнило.
— Мы так редко видимся, — продолжил Леон, возвращая винный бокал на стол. — Мне бы хотелось смотреть на тебя целую вечность. Любоваться твоим лицом и слушать твой голос. Ты — самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал, Эоланта. Думаю, вся моя жизнь вела меня к этому моменту. Боги должны были свести наши пути раньше. До того, как я познакомился со своей бывшей… впрочем, какое это имеет значение. Я хочу задать тебе вопрос. Надеюсь, ты ответишь… что-нибудь.
Начальник тюрьмы жестом опытного фокусника извлек на свет коробочку, обитую черным бархатом, открыл ее и достал тонкое кольцо из храмового серебра. Маленький зеленый камень Эоланта узнала с первого взгляда. Очень редкая
— Это… твой подарок на мои именины?
— Это мое предложение руки и сердца самой восхитительной женщине, которая когда-либо ходила по этой земле. — Леон сжал кольцо между большим указательным пальцами. — Мадемуазель Нойман, вы станете моей женой?
— Что? Женой?! Леон, ты сошел с ума?!
— Ты можешь подумать, я не тороплю, — стушевался мужчина. — Тебе не нравится кольцо? Или… мне следовало обставить все более торжественно? С лепестками роз и свечами?
Эоланта потерла лицо ладонями. Она приказывала себе успокоиться, но роль, которую она играла в присутствии Леона Кадара, уже стояла ей поперек горла.
— Нет, — твердо сказала она. — Я не стану твоей женой. Не сегодня. Ни завтра. Никогда.
— Так я и думал. Дело в кольце. Нужно было купить что-нибудь более достойное для сестры Сезара Ноймана.
— Дело не в кольце, Леон. Мы можем изредка спать в одной постели, но между нами нет никаких отношений. Я хочу, чтобы ты это уяснил. Я не люблю тебя. Мне не нужны твои подарки. Не нужны ужины в ресторанах, ради которых ты влезаешь в долги. Мы немного развлеклись, и пришло время поставить точку. Прямо сейчас.
В какой-то момент Эоланте показалось, что Леон готов расплакаться.
— Немного развлеклись, — повторил начальник тюрьмы. — Это из-за денег? Понимаю, ты привыкла к богатым мужчинам уровня твоего брата. Но разве кто-нибудь из них дал тебе что-то, помимо денег? Кто сделал тебя счастливой? Ты улыбалась рядом с ними? Чувствовала себя настоящей женщиной? Да, в деньгах я с ними соревноваться не могу. Но я готов положить к твоим ногам весь мир. Готов тяжело работать для того, чтобы ты могла позволить себе роскошную жизнь. Готов…
— Ты не можешь положить к моим ногам весь мир, Леон. Он тебе не принадлежит.
Начальник тюрьмы дернулся, как от внезапной пощечины.
— И кому же он, по-твоему, принадлежит?
— Тому, кто готов прийти и взять его. Тому, кто не ползает на коленях перед женщиной, спрашивая, хочет ли она стать его женой. Он приносит ей мешок с отрубленными головами соперников и говорит, что теперь она принадлежит ему. Думаешь, ты первый, кто дарит мне обручальное кольцо? До тебя на этом месте было с десяток мужчин, а потом я перестала их считать. Очень утомительное занятие.
— Почему ты так жестока, Эоланта? Ты могла бы дать мне шанс. Всего один шанс!
Она подняла руку, подзывая официанта.
— Ты пропустил мимо ушей все, что я тебе сказала, Леон. Мужчины в моем мире не просят о шансах. Они создают их сами и вырывают у других, если потребуется. И я скажу «да» только такому мужчине. Другой не продержится рядом со мной и нескольких дней.
— Разумеется, — закивал он. — Что я могу дать тебе, если мои конкуренты подобны твоему брату? Ворочают грязными деньгами, наживаются на чужих слабостях и решают вопросы с помощью ножа. Спокойная жизнь законопослушного человека сегодня не в чести. Криминальная романтика — вот что тебе нужно. Ты хочешь, чтобы с тобой обращались, как с самкой, которую нужно обвешать побрякушками и затащить в постель. Даже сучонок Ливий Хиббинс обошел бы меня в этой гонке, не напрягаясь. Верно, Эоланта? Он превратил Гасана Хабиба в отбивную со сломанными ребрами — и мигом заработал в твоих глазах пару-тройку очков. Серенада под окном или романтичное письмо на тебя бы так не подействовали.