Место под солнцем
Шрифт:
Николаев просыпаться не собирался. Он что–то бормотнул спросонья, повернулся на другой бок и натянул куртку на голову.
— Э–э, нет. Так дело не пойдет, — Гальперин был настойчив, — Я тебе пять часов дал поспать? Вставай, а то весь завтрак проспишь.
Угроза подействовала. Константин сел, помотал головой, отгоняя сон, и принюхался.
— Чем это так пахнет? — поинтересовался он.
— Иди умывайся, — скомандовал Борис, снимая с огня котелок с отваром шиповника, — а то холодное — невкусно.
— А мне сон такой хороший снился, — мечтательно протянул Костя, возвращаясь к костру, —
— Ешь, секс–герой ты наш, — Борис сунул другу палочку с поджаренной колбасой и налил в оловянную кружку парящий напиток.
— Хорошо пошло, — произнес Константин через десять минут, стянув зубами с палочки последний кусок колбасы и запив отваром, — слушай Борька, ты на повара случаем не учился? Может трактир откроем?
— Нет не учился, — Борис сосредоточенно переливал в термос остатки отвара. Закончив он поднял голову и посмотрел на Костю, — нет у нас времени на трактир.
— А куда мы спешим? — искренне удивился Николаев.
— Сейчас — в Марсель, а оттуда — посмотрим, — Гальперин принес от колодца котелок с водой и залил костер, — Давай укладывай бричку, а я лошадку нашу запрягу.
— Ты чего задумал? — Константин поднял с земли куртку и отряхнул ее от прилипшей травы и комочков земли, — а ну давай — колись.
Не сердись, Костя, — извиняющимся голосом произнес Борис, разбирая упряжь, — Понимаешь, вспомнил я мысль, которая меня разбудила. Интересные перспективы есть. Вот только додумать кое–что надо. Дай мне еще пару часов, ладно?
— Как хочешь, — в голосе Кости звучала обида, — напоминать тебе, что «две головы — лучше» я не буду.
— Не обижайся, без тебя не обойдется, — улыбнулся Борис, — просто мне надо еще кое–что вспомнить и факты сопоставить.
Пока Константин собирал их нехитрый бивуак, Борис привел кобылку и начал ее запрягать. Та, сначала категорически не хотела становиться в оглобли, но после того, как ее угостили последним яблоком, сменила гнев на милость.
Через четверть часа, бричка катила по дороге, приминая еще влажную от ночной росы пыль. Правил на этот раз Константин. Борис сидел рядом, мурлыча в четверть голоса:
«… И тот, кто не струсил, И весел не бросил, Тот землю свою найдет…» [24]Солнце, поднявшись повыше, стало припекать, и Константин скинул куртку. Борис по–прежнему сидел в свитере, морщил лоб и, либо бормотал неразборчиво себе под нос, либо мурлыкал что–то музыкальное. Николаев молчал, с любопытством поглядывая на друга. Дорога вилась среди прибрежных холмов и оставалась пустынной. Изредка на холмах видны были донжоны рыцарских замков, да в распадках пасся скот. Кое–где попадались квадратики возделанных полей и шпалеры виноградников. Они проехали несколько перекрестков, после чего дорога отклонилась к северу и моря между холмами больше не было видно. Наконец, когда время приблизилось к полудню, Костя не выдержал:
24
«За тех, кто в море» —
— Борька, кончай думать — бестолковка отвалится, — пихнул он Гальперина коленом.
— Что, — подхватился тот, — Ну ладно. Притормози–ка на минуту — отлить надо.
Справив нужду на обочине, друзья снова пустились в путь. На этот раз место «за рулем» занял Борис.
— Понимаешь, Костя, — начал он свои объяснения, — помнишь я тебе говорил, когда мы планы обсуждали, что в нынешней торговле все достаточно жестко поделено: арабы — специи, кофе и шелк с востока, датчане — сельдь, Ганзейский союз — пушнина, пенька и лес из России. И чужих в своей сфере никто не потерпит.
— Ну помню, конечно.
— Так вот, — продолжил Борис, — а позавчера ты сказал, что сигареты кончаются и нигде, кроме Америки курева не достать.
— А–а–а…. — догадливо протянул Константин, — так ты хочешь свою нишу на табаке сделать.
— Да нет, — отмахнулся Гальперин, — наркотики распространять не мой профиль. Без меня найдутся пушеры. Вроде этого генуэзского проходимца.
— Это ты про кого? — удивился Николаев, — про Колумба что ли?
— Конечно про него. А кого же еще?
— Ну ты его не уважаешь…
— А за что мне его уважать? — Борис удивленно пожал плечами, — за то, что в Европу табак и сифилис привез? Встретил — утопил бы.
— Чего это ты на него взъелся? — в свою очередь удивился Константин, — нормальный мужик вроде. Континент новый открыл. Хотя, конечно, он путь в Индию искал.
— Да ты про него ни фига не знаешь, — Гальперин презрительно сплюнул в дорожную пыль, — впрочем неудивительно. У нас про него ничего плохого не писали, даже наоборот. На самом деле он авантюрист и недоучка. Надо же так ошибиться в расчетах — более чем в два раза. Правильно его португальцы послали.
— Подумаешь, ошибся человек.
— Да дело не в этом. Он же за богатством и знатностью гнался. Он у Изабеллы выторговал титулы Адмирала Мирового Океана и вице–короля всех земель, которые он присоединит к испанской короне.
— Ну и что, рыба ищет где глубже, а человек — где лучше.
— Так это не все. Он еще одну восьмую от всех прибылей имел.
— Тоже ничего плохого не вижу. Деловой мужик значит. Где–то я читал, что он, кстати, из евреев–выкрестов родом.
— Не–а, неправда это. Я где–то год назад передачу про него смотрел на Дискавери. Так там рассказывали, что генетический анализ его костей делали. И все его записки на компе анализировали. Совершенно точно установили, что он не только не еврей, но даже и не из Генуи.
— Да ты что, — Константин удивленно открыл глаза, — а кто же он тогда?
— Из Испании он родом. Установили, что его родной язык — Каталан. Почему он это скрывал — черт его знает. Предполагают, что он участвовал в восстании каталонцев против Арагона, был объявлен вне закона и бежал из страны. Он же вначале свою идею англичанам продать пытался.
— А Генуя тут причем?
— Ну так Изабелла меньше трети в экспедицию вложила. А остальные деньги генуэзские купцы дали. Вот он и выдал себя за генуэзца, чтобы их легче на бабки раскрутить.