Место полного исчезновения: Эндекит
Шрифт:
Вася сочувственно расхохотался, он подумал, что смог бы взять на себя и пятерых, а то и шестерых, с одним выходным днем.
— Молоток! — уважительно сказал он Игорю и побежал на кухню за закуской, там в большом холодильнике под замком хранились такие деликатесы, которых и в городе было не достать.
Дарзиньш уже в дверях задержал его вопросом:
— Кстати, где Котов? Почему в кабинете пыльно?
— Заболел наш Кот, — засмеялся Вася, — в больничку пошел с утра, я ему разрешил. После обеда придет, уберет все. Сердце у него забарахлило,
Вася смылся на кухню.
— Заболел! — презрительно сказал Дарзиньш. — Как лето, так они все начинают болеть. Тоска по воле начинает гулять в крови. В побег все намыливаются.
— И Котов? — не поверил Игорь. — Он же Библию цитирует.
— Да с его здоровьем-то! — презрительно добавил Дарзиньш. — Он на воле-то и месяца не протянет. Здесь все же я ему лекарства выписываю, достаю сам, по знакомству.
Игорь сразу же вспомнил, как случайно увидел Дарзиньша, передающего Котову какой-то пакетик.
Дарзиньш продолжал философствовать:
— Здесь половина заключенных — больные люди! Их лечить надо было бы, а не сажать. Остальная половина — отъявленные бандиты и разбойники. Вот они-то не упустят такой возможности, чтобы или завербовать этих больных, или использовать их еще в каких-нибудь целях.
Васильев удивленно глядел на Дарзиньша.
«Послушаешь вот так его и не поверишь, что перед тобой самый свирепый из начальников колонии, какие есть в этой системе!» — подумал он.
Действительно, Дарзиньш выглядел сейчас, как старый добрый дедушка, любящий немного выпить и поговорить, поучить младших уму-разуму.
Пока Дарзиньш философствовал, Вася уже сбегал на кухню, отпер большой холодильник и взял там все необходимое для хорошего закусона.
Когда он принес большой пакет в кабинет Дарзиньша и стал выкладывать его содержимое на застланную газеткой «На страже порядка» поверхность стола начальника колонии, Игорь пришел в недоумение. Столь разнообразных деликатесов не было и на воле.
Кроме пробованной уже Игорем ветчины, Вася притащил кетовую икру, сырокопченую колбасу, чуть присоленный балык пеляди и нельмы и российский сыр.
— Огурчики местные, — сообщил Вася, — из парников. Нежинские! Сорт есть такой! — охотно давал он пояснения, раскладывая по тарелкам еду.
Дарзиньш достал из холодильника большую бутылку «Горилки», четырехугольной формы, с красным перчиком внутри бутылки.
— Устроим маленький праздник! — заявил он, ловко открывая бутылку. — Не каждый день нас спасают от крушения карьеры и отправки на пенсию. Этот хмырь, — намекнул он Васе, который лучше, чем Игорь, знал фамилию хмыря, «копающего» под начальника колонии, — специально спрятал бумагу среди ненужных, куда никогда ни один начальник носа не сунет. Разве с такими людьми можно построить социализм с человеческим лицом? Да ни в жисть!
Вася уже подставлял три стакана под открывающуюся бутылку, и мысль о возможности выпить перебивала у него все остальные
Дарзиньш ловко, чувствовалась школа, разлил водку по стаканам: себе и Васе по полному стакану, а Игорю ровно пятьдесят грамм. И можно было не проверять, плюс-минус самое большее грамм.
Игорь охотно присоединился к лагерному начальству и выпил положенные ему пятьдесят грамм почти одним глотком. Но и собутыльники тоже почти одним глотком опустошили свои доверху налитые стаканы.
И все трое с отменным аппетитом принялись уничтожать принесенные деликатесы, будто картошку ели, с таким же равнодушием.
«А что восхищаться? — подумал резонно Игорь. — Дают — бери, бьют — беги!»
На несколько минут установилась тишина, прерываемая лишь хрустом поглощаемой еды да чавканьем Васи.
— Так кто из вас, следователи, расскажет мне подробно о вчерашнем убийстве? — наконец прервал молчание Дарзиньш. — Что, никаких следов, никаких свидетелей? Спокойно убил и сбросил в выгребную яму?
При воспоминании о вчерашних ужасах Игорь ожидал, что его тут же выпростает прямо здесь, в кабинете, и будет ему жутко неудобно перед начальником колонии и Васей, однако все не только обошлось, но Игорь даже не испытал ничего похожего на свое вчерашнее состояние, будто и не было тех страшных минут.
— Выходит так! — спокойно ответил Вася, насаживая на вилку здоровенный кусок ветчины. — Послушаем специалиста, может, что путного скажет? — намекнул он на Игоря, указывая в его сторону вилкой.
— Это я-то специалист? — усмехнулся Игорь. — Нас, кроме теории, ничему другому не обучали. Такое впечатление, что готовили нас только для работы в министерстве юстиции, бумажки перебирать.
Водка, выпитая даже в таком малом количестве, все же стала сказываться на Игоре, язык у него сразу же развязался, и он решил все выложить, что знал, о всех своих предположениях и подозрениях. Почему-то был твердо уверен, что дальше этого кабинета его слова никуда не пойдут.
— Свидетелей вы вряд ли найдете, — продолжил он свою речь, — но Павел Горбань не тот человек, который мог бы ничего не знать. Он дважды выходил из барака, а возвращался таким странным, что невольно закрадывалось подозрение о его причастности к убийствам. Только я очень сомневаюсь, что Горбань смог бы справиться с пятью крутыми мужиками.
— Может, он не один работал? — поинтересовался Дарзиньш, обменявшись понимающими взглядами с Васей. — Ты сам видел трупы до того, как они попали в выгребную яму?
— Три трупа с отрезанными головами и половыми членами во рту! — признался Игорь. — Но караульных, которых кодла оставила у поста номер один «мавзолея на троих»…
— Я ничего не слышал! — прервал Игоря Дарзиньш. — Вася ты тоже ничего не слышал, — добавил он.
— Этих караульных я увидел только выловленными из выгребной ямы, — закончил Игорь.