Место полного исчезновения: Эндекит

Златкин Лев Борисович

Его праведную лекцию прервал один из проверяющих, ворвавшийся в „крикушник“ со списками в руках.

Котов, опираясь всем телом на швабру, со сверкающими в святом экстазе глазами, являл собой живописную картину, которую тут же испортил проверяющий, заорав на обоих:

— Мать вашу! Вы, олухи, разве не слышали приказа по радио об общем сборе на плацу?

— Здесь все кабинеты заперты, и радио не работает! — ответил Игорь. — Откуда же нам знать?

— Марш живо на плац! — велел взволнованный проверяющий, дыша на Игоря самогонным

перегаром. — Еще рассуждать мне тут будет!

Котов аккуратно положил швабру и поплелся к выходу. Васильев двинулся за ним, получив увесистый толчок от замыкающего их шествие проверяющего.

Пока проверяющий запирал „крикушник“, Котов тихо шепнул Игорю:

— А где ты взял снайперскую винтовку, это тебе лучше знать. Подумай, кто ее тебе мог вложить в руки?

На плац, ставший широким из-за того, что убрали разделительную „колючку“, со всех сторон сгоняли заключенных, выстраивая их по отрядам.

„Опять побег! — подумал Игорь, покрываясь „мурашками“ от свежего ветра, дующего с реки. — Опять кого-то будут терзать у всех на глазах“.

К Игорю, вставшему в строй своего отряда, подошел Костыль и зашептал, лихорадочно поблескивая глазками:

— Говорят, Пан сбежал!

— Что-о? — обалдело протянул Игорь.

— Сам бы не поверил, — виновато сказал — Костыль, — если бы Пан где-то объявился. Но его нигде нет, вот штука какая!

Это была новость. Всем новостям — новость!

Игорь стал вспоминать, что же такого необыкновенного было в поведении Пана, чего он не смог понять, что давало бы ключ к разгадке. Но ничего такого, что бы указывало на готовящийся побег, он вспомнить не смог. Напротив, все говорило о том, что Пан и не думал сбегать.

Игорь внезапно вспомнил, что сегодня Пан хотел сообщить им имя подозреваемого в убийствах авторитетов.

— Никуда он не убегал! — печально сказал Игорь.

— Где же тогда он? — ехидно спросил Костыль.

— Его убили! — ответил Игорь, вызвав страшный испуг в глазах Костыля.

Он тоже сразу вспомнил вчерашнюю „вечеринку“, в завершении которой и были произнесены сакраментальные слова о предполагаемом убийце.

— С чего это ты решил? — все еще не хоте признаваться себе в страшном предположении Костыль. — Тогда бы нашли его бездыханное тело.

— Убийца решил, что вернее будет спрятать его тело! — ответил Игорь. — И пустить следствие по ложному пути.

Игорь случайно бросил взгляд в сторону и увидел кладовщика. Он стоял и насмешливо улыбался, скривя рот, а глаза были суровы и неумолимы. Кладовщик стоял так близко, что Игорю была видна каждая черточка на его лице.

„Его вчера не было долго после проверки! — подумал Игорь. — И один черт знает, чем это он там занимался в своей кладовке“.

Вообще-то проверка правильнее называлась „поверка“, но Игорю удобнее было говорить „проверка“. Так было понятнее.

Сила и загадочность натуры кладовщика наводили на печальные думы. Он был не последним среди подозреваемых Игорем в совершении преступлений.

„Только

куда же он тогда дел труп Пана? — подумал он. — Сколько же у него было сообщников, чтобы быстро закопать труп?“

Заключенные стояли на плацу овечьими стадами, по отрядам, а вокруг них суетились мгновенно протрезвевшие надзиратели-воспитатели, подобно злым овчаркам.

Сколько они ни считали, одного в их списках не хватало, и после пофамильной переклички выяснилось, что единственным отсутствующим был Панжев Константин Иванович, по кличке Пан.

Два часа прошли в ожидании, когда „овчарки“ обнюхают каждый закуток в колонии строгого режима, заглянут в каждое помещение, обыщут всю вспаханную широкую полосу земли, нейтралку, на которой так четко отпечатываются все следы нарушителей.

Но никаких следов рыскающие в поисках Пана вертухаи не обнаружили.

Делать было нечего. Производство долго стоять не могло, план „горел синим пламенем“. Пришлось всех распустить с плаца, тем более что и погода хорошая, правда, дующий с реки свежий ветер уже как бы предупреждал, что лето в этих местах короткое, скоро опять задуют холодные ветры, повалит снег, затрещат морозы. А при солнышке да на свежем воздухе чего держать заключенных. Так, глядишь, и здоровье поправят. Кто же тогда помирать будет?

Васильев и Котов возвращались в административный корпус в компании хмурых надзирателей-воспитателей.

— Черт, что ли, его унес на небо? — высказал вслух предположение один из них, шедший рядом с Котовым.

— На небо берет Бог! — назидательно заметил он вертухаю. — Возносят душу безгрешную ангелы. А души грешников забирает черт в ад. И они не возносятся, а проваливаются.

— Ебнутый ты, Кот! — с сердцем высказал свое мнение о Котове надзиратель. — Тебе вредно Библию читать.

И он демонстративно ушел от Котова вперед.

— Ты читаешь Библию? — удивился Игорь, хотя чего было удивляться, когда он слышал от Котова столько цитат, напрямую взятых из Библии.

— Это моя единственная книга! — покорно ответил смущенный Котов. — Можно сказать — настольная.

Не успели они войти в „крикушник“, как Игоря перехватил Вася. Он нежно обнял Игоря за плечи так, что у того сперло дыхание, настолько могучими были эти объятия.

— Жду не дождусь! — ворковал ехидно Вася. — Когда это заявится на работу заключенный Васильев, а, он все сачкует и сачкует.

Он отпустил плечи Игоря, и тот сумел потому ответить:

— Все сачковали два часа! Но не по своей воле!

— Здесь вашей воли нет! — засмеялся Вася. — Я уже тебе это говорил. Здесь в порошок стереть человека раз плюнуть. Как это говорят: „Плюнь и разотри!“

— Это говорят, когда нужно о чем-нибудь забыть или наплевать на что-либо! — возразил Игорь.

Вася подвел Игоря к кабинету Дарзиньша.

— Сейчас тебя „хозяин“ пытать станет! Говори ему, как на духу!

— Я всегда правду говорю! — отрезал Игорь.