Место преступления
Шрифт:
Филипп то двигался короткими пробежками, то шел обычным шагом, изредка останавливался и нагибался, чтобы поправить шнурки на кроссовках. Ему не понравились зеленые «Жигули», неторопливо двигавшиеся сзади и будто сопровождавшие его. Наверное, подумал он, это — тот, из двора сестрицы Крохалевой, в замужестве — Фомкиной. «Фомка, — подсказала мысль, — удобный инструмент для решения мирных задач, а также совсем не мирных». И какая из них сейчас стоит на повестке дня, можно, конечно, догадаться. Вероятно, из этих «Жигулей» и велось оперативное наблюдение, дублирующее видеокамеру. Но если иметь в виду действительно ту «тачку», можно ее пассажиров спровоцировать: уйти, скажем, в сторону, а там — смыться с глаз глухими переулками. Ими уже продвигался недавно Филипп, торопясь на Первомайскую и наугад срезая углы.
И Филипп вдруг, неожиданно для «Жигулей», свернул направо, в первый же переулок, а затем побежал в сторону спуска к реке. Мельком оглянувшись, увидел, что «зеленый» устремился за ним. Отлично! Новый поворот, теперь — налево, и — вперед, еще быстрее, чтобы исчезнуть с глаз преследователей, едва те заметят его.
Красивое это занятие — гонка с преследователями! Они набирали скорость, значит, рассчитывали перехватить его где-то впереди. Дороги Агеев не знал, но полагался на интуицию. И, свернув снова — в направлении Первомайской, то есть сделав, как выражаются летчики, квадрат над аэродромом, он увидел пролом в заборе, окружавшем чью-то усадьбу, и нырнул туда, в густую чащу кустов. А вот теперь можно и подождать, а потом и повеселиться…
«Жигули», увидел он через щель между досками, вынеслись на поворот, дернулись и замерли. Из машины вышли двое — один из-за руля, а второй с соседнего сиденья, значит, их было двое, иначе водитель, тот, что помоложе, остался бы в машине. Бурно «посовещавшись», если судить по размахиваниям их рук, они стали осматриваться и, естественно, увидели большую дыру в заборе. Частный сектор, никакого порядка, — это было понятно по их настроению. А с другой стороны — окраина, какие вопросы к хозяевам усадьбы? Они не дураки были, конечно, эти двое мужиков. И еще они, определил Филипп, точно из милиции — и, хотя сейчас без формы, по их повадкам было заметно, что младший подчиняется старшему, и не только по возрасту. Тем лучше, какие к Агееву-то вопросы? Бандиты напали! А у них что, на лбу написано, что не бандиты? Ах, просто предупредить не успели, что они — работники милиции? А чего ж так?.. Долго можно будет потом рассуждать на эту отвлеченную тему. Но пока было не до рассуждений: те двое собирались действовать, причем решительно.
Да, один из них был явно старшим по званию: он говорил негромко, но Филипп не мог разобрать о чем, а второй лишь молча слушал и кивал. Значит, надо оставить для разговора младшего, — подвел Агеев итог своим наблюдениям. Начальник будет сопротивляться, ломаться, время тянуть. А второму наверняка известно то же самое, но только отвечать за своего дурака-начальника он не захочет. Вон он и мнется чего-то. Надо будет благосклонно оценить эту его «жизненную позицию». О, они еще и при пистолетах! Бедные ребятки, как же они теперь искать-то станут свое личное оружие?..
Филипп надел куртку в рукава, сунул кепку в карман, на голову натянул серую шапочку с отверстиями для глаз и рта, а на руки — перчатки и подался ближе к пролому, где затаился, как маленькая, неприметная мышь.
Первым в пролом, нагнувшись, осторожно шагнул младший по званию. Это правильно, начальству не положено лезть впереди. Даже и с оружием в руках. Они, что же, считают, что «враг» вооружен и опасен? Надо же, какие заблуждения!
Младший углубился на территорию по уже протоптанной кем-то дорожке. Правильно они решили, что не станет неизвестный прятаться на глазах у них, у самого забора. Убежит, раз дорожка протоптана.
Старший наконец тоже шагнул одной ногой и остановился, вслушиваясь в то, что может произойти там, впереди. Стояла тишина. Тогда он шагнул и второй ногой, снова остановился, слушая. Рука с пистолетом была напряжена, но опущена. Кажется, стоять без дела ему стало надоедать, однако идти вслед за младшим он почему-то не хотел, видно, ждал возвращения подчиненного, чтобы предпринять действия к новым поискам. Ну надо же было упустить человека, ускользнувшего прямо из-под носа! Наверно, именно за это и выговаривал он своему водителю…
«Ах, молодец! — едва не воскликнул в полном восторге Филя. — Надо же, какой сюрприз!»
Преследователь повернулся спиной к Агееву, засунул пистолет за брючный
Филипп подхватил его сзади и быстро утянул за собой в кустарник, где только что прятался сам. Быстро и грамотно обшарил карманы. Достал удостоверение капитана милиции, фамилия была ему совершенно ни к чему. Отцепил от ремня наручники — ну надо же, какие предусмотрительные! Ладно, могут пригодиться. Развернул лежащего ничком, бесчувственного начальника ногами к пролому, чтоб видны были между кустами ботинок и босая ступня лежащего, а второй ботинок вместе с носком он кинул прямо на то место, где только что совершал «туалет» их владелец. Само тело небрежно прикрыл сверху несколькими ветками, которые отломил с соседнего куста. Особая маскировка тут и не требовалась. Сам же, прикрываясь кустами, пробрался вперед, к тому месту, где должен был замереть от неожиданности ошалевший подчиненный. Задачка-то — не из трудных, правда, в ту пору разведчик спецназа был много моложе. Но и сейчас, пожалуй, не мог бы похвастаться Филипп Агеев своим нездоровьем…
Вскоре послышался треск веток под ногами возвращавшегося преследователя. Филипп не без труда — густая листва все-таки мешала — рассмотрел его. Совсем молодой, правильно, его и пожалеть можно. А пистолета у него в руке не было, спрятал, наверное. Наконец, «следопыт» увидел на тропе ботинок с носком. Замер, рука полезла в карман — за оружием. Стал нервно оглядываться и — увидел! Второй ботинок, торчащий из-под веток, рядом с голой ступней. С пистолетом в руке он присел и стал на карачках подкрадываться к телу. Приблизился, затем медленно и как-то воровато огляделся. Кабы не пистолет в руке молодца, Филипп бы запросто покатился от хохота. Но парень осторожно, словно все там было заминировано, откинул ветки в сторону и застыл сидящим на корточках изваянием, обнаружив лежащего начальника. Попытался было проверить, жив ли, дернул того пару раз, но для него ничего не прояснилось. Капитан лежал пластом, устремив нос к безоблачному небу, и брюки его были расстегнуты до неприличия. Филипп же не виноват был, что капитан милиции не успел застегнуть их, спрятав свое «хозяйство». И этот неожиданный пейзаж озадачил подчиненного. Он глубоко задумался, забыв об опасности, но потом захотел все-таки приподнять начальника. Однако ему мешал собственный пистолет, зажатый в руке, и он легкомысленно сунул его, как и старший товарищ, за брючный ремень на спине, — «кина» насмотрелись, решил Филя. Парень снова нагнулся над телом и услышал позади себя негромкий, нарочито хриплый шепот:
— Ручонки-то приподними, — и услышал щелчок взведенного курка. Он так и замер, нагнувшись и боясь пошевелиться.
Коротким броском Филипп пробил стену кустарника и, выскочив за спиной у парня, ткнул его в спину стволом пистолета. Тот упал на своего начальника, а Филипп присел на корточки и спокойно достал у него из-за пояса второй пистолет, а руки парня свел вместе и защелкнул на запястьях капитанские наручники. Вот и пригодились.
— Можешь сесть, — тем же странным шепотом сказал Агеев, заметив, что это действует на парня угнетающе. Тот, вздрагивая, извернулся, но умудрился сесть прямо на начальника. — Правильно, — одобрил Филипп, — ему все равно еще надо полежать, а ты зад свой застудишь, хоть и лето на дворе. Мокрый уже, поди? — и с добродушным хрипом натурального людоеда засмеялся, отчего парню, с округленными от ужаса глазами, должны были отныне всю оставшуюся жизнь сниться кошмары.