Место твое впереди

Ивушкин Николай Борисович

После посещения штаба и политуправления фронта мы уже более полно представляли положение в новом для нас районе военных действий. В невероятно трудных условиях лесисто-болотистой местности и бездорожья здесь войска фронта сумели впервые за время войны окружить крупную группировку вражеских войск. К сожалению, не удалось их уничтожить и отразить мощный контрудар. Противник пробил узкий коридор (его стали называть «рамушевский коридор») и соединился с окруженными войсками.

Командир бригады подполковник Павел Григорьевич Кохановский собрал командиров и комиссаров частей, познакомил их с боевой обстановкой.

Бригада сразу же начала получать материальную часть. Все вокруг выглядело примерно так же, как и в июле 1941 года. Порой казалось, что из этого леса наш 937-й полк

никуда не уходил. Но была одна характерная особенность, которую нельзя не отметить. Почти год шла война, а новые резервные соединения, прибывавшие на фронт, были вооружены и подготовлены лучше, чем те, что формировались в начале войны.

Взять, к примеру, нашу 133-ю бригаду. Она состояла из четырех отдельных стрелковых батальонов, отдельных артиллерийского дивизиона 76-мм орудий, дивизиона 120-мм минометов, батальона 82-мм минометов, роты противотанковых ружей, роты автоматчиков и спецподразделений. Свыше 40 процентов рядовых, большинство младших командиров и почти 50 процентов среднего комсостава составляли люди, прибывшие из кадровых частей, главным образом с Дальнего Востока. Многие имели боевой опыт. Почти каждый второй боец, командир и политработник нашей бригады до войны получил рабочую закалку на фабриках, заводах, шахтах. Большинство из них трудилось на Урале. Если говорить о партийно-комсомольской прослойке в бригаде, то мы считали ее солидной — каждый третий воин был коммунистом или комсомольцем.

Политотдел бригады, комиссары батальонов и дивизионов, политруки подразделений позаботились о том, чтобы правильно расставить коммунистов и комсомольцев, охватить их влиянием весь личный состав с тем, чтобы мобилизовать его на выполнение приказов командования.

Готовилась бригада к боям в лесу. Укрыв под своими могучими кронами все наши части, он стал для воинов как бы родным домом. Солдаты строили в лесу шалаши, обсыпали их землей. Такой шалаш был сооружен и для политотдельцев. Внутри скамейка, покрытая хвоей, посредине стол и железная печка. Рядом под сосной фургон. В нем все наше хозяйство: радиоприемник, документы по партийному учету, литература, газеты. Поздно вечером все политотдельцы собирались в шалаше. Докладывали о проделанной работе, а утром, переписав принятую ночью по радио сводку Совинформбюро, снова отправлялись в части.

Политотдел наш был невелик. Опирался я прежде всего на старшего инструктора по организационно-партийной работе старшего политрука Михаила Павловича Пепелева, старшего инструктора по пропаганде старшего политрука Георгия Ильича Лелявского. Моим помощником по комсомольской работе был старший политрук Макар Михайлович Белов. Партийную комиссию возглавлял старший политрук Василий Дмитриевич Леушин. Функции инструктора по информации исполнял лейтенант Борис Львович Айзен, инструктора по партийному учету — политрук Алексей Григорьевич Марьин, секретаря политотдела — младший политрук Афанасий Николаевич Зайцев. Все эти товарищи к порученному им делу относились с чувством большой партийной ответственности. Они были энергичными, инициативными, неустрашимыми в острых боевых ситуациях.

Через некоторое время Марьина и Зайцева мы направили в батальоны на укрепление политаппарата, а Белов был назначен в другое соединение. Вместо них в политотделе стали работать Василий Андреевич Букашкин и Василий Константинович Мамонов, а моим помощником по комсомолу стал Николай Тимофеевич Сапотинский. С этим коллективом политотдельцев я прослужил до конца 1942 года.

* * *

14 мая командир бригады получил распоряжение штаба фронта: подготовиться к маршу. Предстояло пройти 130 км за шесть ночных переходов. В политотделе мы посоветовались, как лучше организовать в частях партполитработу в походных условиях, и разошлись по батальонам. Беседуя с людьми, особое внимание мы обращали на необходимость тщательной маскировки, высокой дисциплины на марше. Подчеркивали, что враг не должен знать о прибытии на фронт нашего соединения. На открытых собраниях первичных партийных организаций этот вопрос был поставлен со всей остротой.

Марш начался 15 мая в 22 часа. Идти было

тяжело. Весенняя распутица превратила дороги в месиво.

На дневку остановились в лесу недалеко от населенных пунктов Немчинова Гора, Миронушки. Командир бригады подполковник Кохаковский провел с командирами частей разбор первого ночного перехода.

В общем-то шагали неплохо, отставших не было — такой вывод сделал комбриг. И в этом немалая заслуга политработников, партийных организаций.

Последующие переходы были не легче. Приходилось часто с дороги сторониться на обочины и пропускать автотранспорт. А поток машин все нарастал и нарастал. Железная дорога Бологое — Старая Русса была перехвачена врагом в районе станции Лычково. Поэтому подвоз боеприпасов, продовольствия и эвакуацию раненых из-под Старой Руссы осуществлял автотранспорт. Автоколонны обстреливала и бомбила вражеская авиация.

Немецкие летчики не щадили и мирное население. Нам пришлось проходить через деревню Зайцево, полностью сожженную и разрушенную фашистской авиацией. Люди, оставшиеся в живых, скрылись в лесу.

С каждым часом идти становилось все труднее. 21 мая всю ночь снова лил дождь. Автотранспорт застрял. Подвоз продуктов прекратился. Командир бригады разрешил расходовать неприкосновенный запас.

Эту ночь я был в 3-м батальоне. Энергии и выносливости комбата Дмитрия Сергеевича Дубинина можно было позавидовать. Он шел во главе колонны, но успевал проверить замыкающих и снова появиться впереди. Комиссар батальона старший политрук Межуев все время шагал с бойцами. Переходя из одного подразделения в другое, он вдохновлял людей личным примером выносливости и страстным большевистским словом. При появлении комиссара бойцы оживлялись, веселели, словно сбрасывали с плеч усталость.

Старшему политруку Петру Лукичу Межуеву было на вид немногим больше двадцати, хоть и прожил он почти тридцать. Он отличался подтянутостью, стройностью, образцовым внешним видом. Я видел, как красноармейцы любовались звездочкой — эмблемой политработника — на правом рукаве его шинели.

Я заметил, что во время бесед с людьми комиссар многих уважительно называет по имени и отчеству. Отметил про себя еще одну черту Межуева. Он умел слушать красноармейцев, проникать в их сокровенные мысли, давать умные советы и наставления. Позже я узнал, что Петр Лукич обладает еще и такими достоинствами: хорошо играет на гармошке, отлично поет и рисует. Рядом с топографической картой в его планшете лежал блокнот с карандашными портретами солдат и офицеров.

До поступления в военное училище Межуев был скульптором-литейщиком.

Однажды я спросил его, почему он избрал профессию политработника.

— Виноват кинофильм «Чапаев», — ответил Петр Лукич. — Образ комиссара помог мне полюбить профессию политработника.

Думаю, что для Межуева, как и для Чекмарева, профессия политработника была органичной, неотделимой от всего его облика. Вероятно, бывают прирожденные комиссары, как и прирожденные ученые, врачи или учителя.

* * *

Завершив марш, 23 мая бригада сосредоточилась в лесу восточнее населенных пунктов Гонцы, Мухино и вошла в состав 11-й армии, действовавшей на правом фланге Северо-Западного фронта. Впрочем, вскоре правый фланг от реки Ловать в районе Рамушево и далее по восточному берегу озера Ильмень отошел к 27-й армии.

Недалеко от нас, за рекой Ловать, находилась оккупированная врагом Старая Русса. Вспомнилось, что когда-то Русса была опорным пунктом киевских князей на древнем пути «из Руси на Руссу, в Новгород». И невольно передо мной как бы ожило далекое прошлое, раскрылись страницы живой, немеркнущей славы нашей Родины. С волнением читал я тогда в «Красной звезде»: «Два древних города, как два родных брата, стоят по обе стороны глубокого Ильмень-озера: Старая Русса и Новгород... Много повидала эта земля на своем многовековом историческом пути. Здесь истоки Русского государства, здесь шумела новгородская вольница, развевались знамена в кровавых битвах с захватчиками-иноземцами. Гул исторических схваток как бы гуляет еще среди этих полей. Древняя Россия. Великая, непобедимая, вечно молодая...»