Место явки - стальная комната
Шрифт:
— Тебе, Карл, повезло, она и хозяйка прекрасная — какой стол! — говорила Грета Креппель. — И мать будет настоящая. Это уж поверьте…
— А почему нет Эрвина? — спросил Курт Креппель.
— Текст учит, — смеясь ответила Эрна.
Карл приподнял свой бокал:
— Наверное, пора мне…Я хочу сказать, что не сразу решился на этот шаг…
— Да уж! — откликнулась Эрна.
— Жизнь наша так неопределенна, — продолжал Карл. — Но приходит момент, и понимаешь: нужно иметь что-то
Карин и Стен вышли в прихожую. Сюда доносились голоса компании, патефон. Он ввел ее в свою комнату: книги на полках, на подоконнике, на столе, на полу, эскизы декораций, макет выгородки, афиши. На тахте, свернутый в рулон, лежал матрас.
— Теперь я один, Карл перебрался к Эрне, — сказал Стен.
— Мне не нравится Эрна, — сказала Карин. — Она принесет ему несчастье.
— С Карлом не поспоришь. Да кто знает — может, образуется. — Стен внимательно посмотрел на девушку. — Я хочу с тобой поговорить. Это важно…
— Ты меня пугаешь, — тихо сказала Карин.
— Я долго не мог решиться…
— Говори…
В это время в прихожей зазвонил телефон.
— Прости, — сказал Стен и вышел взять трубку.
Из мясной лавки Зандерс говорил в телефонную трубку:
— Экман, собака! Это мы прибрали двух твоих щенков. Ты еще не забыл? Закрывай-ка свой балаган и немедленно. Понял? Упрешься, пеняй на себя, тогда приберем и твоего сынишку, твоего Оскара. Так что выбирай: или спектакль этот, или Оскар. Это последнее предупреждение.
Стен Экман повесил трубку на рычаг и замер с помертвевшим лицом.
Выглянула Карин:
— Что случилось?
Стен долго не отвечал, потом сказал чуть слышно:
— Ничего, ничего. Ты иди…
— Ты что-то хотел мне сказать…
— Потом, потом. Иди позови Карла.
По загородному шоссе мчался легковой автомобиль, за его рулем сидел Стен Экман.
Вскоре после поворота вдали открылся дом под черепичной крышей.
Резко затормозив у входа, Стен выскочил из машины.
— Оскар! — закричал Стен. — Оскар!
Мальчик не откликался.
Вытирая руки о передник, вышла мать.
— Стен? — спросила она удивленно.
На дорожке между клумбами валялся детский велосипед.
— Где Оскар?
— Только что здесь вертелся, — спокойно ответила мать.
— Оскар! — снова закричал Стен, скрываясь за углом дома.
— Бенгт, — говорил Аксель Хольм в своем кабинете, протягивая фотографию молодому помощнику, — вот человек, который сейчас интересует меня больше других. — Это было фото Эрвина Грюне. — Знаком?
— Не припоминаю, — задумчиво тянет Бенгт. — По уголовным мог проходить?
— Скорее по политическим… Называет себя Эрвин Грюне.
— Лезем не в свою сферу.
— Ты всегда следуешь приказам начальства? — сухо спросил Аксель.
— Стараюсь.
— А совести?
— Я понял, иснпектор. Можете на меня положиться.
— Торопись. От этого зависит жизнь людей.
Стен Экман и его мать мечутся по пустырю за домом и зовут Оскара. Мальчик как ни в чем не бывало вылезает из оврага.
— Здесь я! — сообщает он и, увидев отца, бросается к нему в объятия: — Папа!
— Быстро в дом, — приказывает отец.
Он накрепко запирает двери. Опускает жалюзи на окнах. Срывает со стены охотничий винчестер.
У входа в театр висит афиша с сообщением о предстоящей премьере «Наташи Ростовой». В витрине среди фотографий артистов — портрет Карин Хольм.
А на сцене и в зале собрались актеры. Они растеряны. Эрвин Грюне сидит на рампе.
— Вот мы и без лидера, — обвел он всех взглядом. — Может завяжем с этим дохлым делом? Пока не поздно…
— Билеты проданы! Все до единого, — сокрушенно откликнулась Грета. Дождались, наконец, аншлага и вот тебе, пожалуйста…
Эрвин Грюне многозначительно подмигнул Эрне, та кивнула в ответ. Карл это увидел, нахмурился.
— Я пойду костюмы гладить, — Астрид направилась за кулисы.
По дороге к коттеджу, в котором забаррикадировался Стен Экман, приближается легковая машина.
Стен видит ее сквозь прицел винчестера.
Машина остановилась у дома, и из нее вышли Аксель Хольм, Карин и Карл Монссон.
Стен поспешил к ним навстречу. Следом показались мать и маленький Оскар.
Стен подвел Карин к матери:
— Это Карин, мама, познакомься…
Женщины, внимательно посмотрев друг на друга, поздоровались за руку. Оскар прижался к отцу. Карин присела перед ним:
— А это, значит, Николушка…
— Я — Оскар, — уточнил мальчик.
…Вся компания идет по берегу моря. В отдалении играет Оскар.
— Без тебя премьера сорвется, — говорит Стену Карл Монссон. — Значит, они добьются своего…
— Значит, так, — сказал Стен. — в городе уберечь Оскара я не смогу. Оставлять его здесь, вдвоем с матерью, тоже нельзя.
— Жизнь ребенка — дороже любой премьеры, — буркнул Хольм.
— Но и без премьеры мы — не люди, — тихо сказала Карин. — Может быть, мы последние, кто противостоит заразе, кто не смирился, кто может открыто смотреть людям в глаза. Прости, папа, я так чувствую…
— Ты всерьез решил отстреливаться? Один? — спросил Карл.