Место
Шрифт:
— И как это есть? — спросил он без энтузиазма.
— Прокусить кожуру — высосать — выбросить кожуру.
Сделав над собой очередное усилие, Дракин последовал инструкции; густая слизь, наполнившая его рот, почти не имела вкуса, но, с другой стороны, ничего явно отвратительного в ней тоже не было. «Практически как устрицы», — подбодрил себя юноша, пробовавший этот морской деликатес один раз в жизни и не понявший, что же люди в нем находят. Так что Евгений благополучно расправился с первыми четырьмя яйцами; когда он высасывал пятое, ему в рот проскользнула какая-то куда более плотная масса, причем словно бы ощетиненная отростками, коловшими нёбо и язык. Евгений закашлялся, выплевывая это; на землю шлепнулось скрюченное,
Брезгливость Дракина за последнее время подвергалась уже многим испытаниям, так что ему удалось подавить рвотный позыв. Он лишь сдавленно спросил:
— Что это за дрянь?
— Некоторые созревают раньше остальных. Бывает, — ответила Алиса, с аппетитом расправляясь со своей долей яиц. — Ты зря выплюнул, они мягкие. Можно жевать. Панцирь твердеет, только когда вылупятся.
Антон, хотя и сытый, но считавший, очевидно, всякую упавшую на пол еду своей собственностью, не замедлил подтвердить ее слова делом.
«Мед — это выделения насекомых», — напомнил себе Евгений. «Шелк, кстати, тоже, хотя его и не едят…» Но эти разумные соображения все же не заставили его притронуться еще хотя бы к одному яйцу. Вместо этого, поглядев на довольного Антона, он вновь поднял тему экспедиции к началу рельсов.
— Хорошо, — неожиданно легко согласилась Алиса. — Завтра мы проводим тебя.
— Только до рельсов, или туда… в смысле, откуда они ведут? — постарался развить успех Дракин.
— Я пойду с тобой. Один ты можешь не вернуться назад.
— А ты хочешь, чтобы я вернулся? — не удержался Евгений. Он, конечно, понял, что она имеет в виду возвращение в этот дом, а не во внешний мир.
— Думаю, тебе еще рано уходить, — спокойно (и как будто не совсем последовательно) ответила она.
На следующее утро они отправились в путь. Уже рассвело, но на сей раз в лесу было тихо. Не слышно было даже обычных шорохов, которые Дракин уже не относил за счет отсутствующего здесь ветра. Впрочем, возможно, все дело было в том, что сейчас они шли по другой части леса, в которой Евгений еще не бывал; он точно помнил, что, когда Алиса привела его в свое жилище, они вышли к хижине с другой стороны.
— Не нравится мне эта тишина, — тем не менее, пробурчал Дракин. Чрезмерно доверившись своим спутникам, он не взял свое «копье» и теперь сожалел об этом.
— Антон спокойный, — возразила девушка.
— А может быть опасность, которую он не учует? Или которая грозит нам, но не ему…
— Он всегда чует… других.
— Хмм… — протянул Евгений с сомнением и уже привычным жестом почесался сквозь грязную рубашку. — Все равно, подозрительно как-то… («Гм, а что здесь вообще не подозрительно?») Птиц не слышно… Здесь вообще птицы есть?
— Нет, — равнодушно ответила Алиса.
— Нет? В смысле, поблизости? Или вообще?
— Вообще. Здесь нет тех, кто летает.
Значит, и летучих насекомых тоже, подумал Дракин. В самом деле, он и цветов здесь не видел — некому их опылять… И никакие местные комары его, выходит, не кусали. Впрочем, он давно уже понял, что его кожные проблемы не могут быть вызваны единственным укусом… Интересно, почему все-таки нет летающих видов? Вроде бы сила тяжести и плотность воздуха здесь вполне земные. Это лишний раз наводит на мысль, что местное небо — на самом деле совсем не небо… А что? Может быть, стенка террариума? Или лабораторное стекло? Какой-то инопланетный разум создал это место искусственно и с одному ему ведомыми целями собирает здесь представителей разных миров — причем из биосферы Земли его почему-то интересуют только люди… гм, ну еще собаки… в то время как другие миры представлены дикими животными. Гипотеза красивая — и более приятная, нежели провал в потустороннее нечто, находящееся вне нормальной
Внезапно нерадостные размышления Евгения прервал жуткий рыдающий хохот. Дракин уже слышал эти леденящие звуки в ночь своего прибытия — но теперь они раздались ближе, причем прямо по курсу. Евгений замер, как вкопанный, но Алиса и ее пес продолжали спокойно шагать вперед. Антон лишь досадливо дернул ухом, словно отгоняя несуществующюю здесь муху.
— Что… это? — выдавил из себя Дракин.
— Хохотунчик, — ответила Алиса, обернувшись через плечо. — Они гадкие, но не опасные.
Евгению ничего не оставалось, как последовать за ней — прямо на источник визгливого, захлебывающегося хохота, слишком истерического для подлинного веселья… Минуту спустя они вышли на небольшую поляну — и увидели.
Существо, корчившееся на траве, телосложением напоминало небольшую горбатую обезьяну — или, скорее, Горлума из фильма «Властелин Колец», поскольку не имело шерсти; зато на голой коже во множестве алели прыщи. На тонкой шейке моталась уродливая, непропорционально большая голова — но велика она была вовсе не за счет объема мозга (плешивый лобик, напротив, был низким и узким); по большей части эта голова состояла из широченной, полной гнилых зубов раззявленной пасти, откуда и вырывались визжаще-булькающие звуки вместе с каплями слюны. Из мутных, налитых кровью глаз, выпученных так, что они, казалось, вот-вот лопнут, катились слезы. От существа воняло, как из выгребной ямы — смрад был настолько сильным, что Евгений брезгливо наморщил нос даже на расстоянии в пару метров.
И все же, несмотря на всю неприглядность этого создания, в первый миг Дракин почувствовал жалость, смешанную, впрочем, с ужасом и отвращением — ибо хохотунчик был чудовищно искалечен. Все четыре его конечности были оторваны и валялись вокруг на некотором расстоянии от туловища, которое теперь беспомощно извивалось на земле, суча кровавыми культями и содрогаясь в приступах своего дикого, противоестественного хохота. Увидев Алису и ее спутников, злосчастный уродец захохотал еще громче и даже попытался ткнуть в их сторону торчащим из рваного мяса обломком кости — тем, что осталось у него от правой руки. Кровь брызнула длинными струйками и опала в траву.
Евгений сообразил, что хохотунчик не стал жертвой хищника. Голодный зверь, конечно, мог бы откусить ему конечности — но лишь для того, чтобы съесть, а не бросить здесь же. Или этого зверя спугнул кто-то еще более страшный? Не похоже: оторванные члены разложены вокруг еще живого тела с какой-то подчеркнутой симметрией, словно в виде преднамеренного глумления…
— Кто это с ним сделал? — спросил Дракин, с испугом озираясь по сторонам; вивисекция явно была произведена совсем недавно.
— Тот, кому это нравится, — логично ответила Алиса.