Месяц как взрослая
Шрифт:
— Я уже давно хотел сказать тебе…
Он поднял глаза, их взгляды встретились, Индрек смутился и умолк. Затем кашлянул и продолжил:
— Ах да! О чем это я хотел сказать? Ваша Мерле собирается на неделю перебраться в общежитие. Что у нее там стряслось дома?
Опять Мерле! И чего только он не знает о ней.
Силле снова подставила лицо солнцу.
— Она боится, что будет просыпать по утрам. Мать уехала в командировку.
— Вот почему! — удивился Индрек. —
— Это, может быть, совсем другое дело. А ты врезал замок?
— Нет.
На языке у Силле вертелся вопрос, чем же увлекательным они занимались у Мерле, если на замок не осталось времени. Вопрос вертелся, вертелся на языке, пока не вырвался.
Индрек безмолвно уставился на Силле, какое-то время молчал, прежде чем нерешительно заговорил:
— Ты странная, Силле. Все простое и ясное настолько усложняешь, что хоть караул кричи. Все. И Нийда кое в чем плохо на тебя действует.
— Ах, ты это хотел мне сказать? Спасибо! Очень интересная встреча была.
Силле вскочила со скамейки.
30
Напротив окна сонно шелестела липа. За ней, упершись в серое небо, дремали темные сосны. И дом спал. И все люди спали. И все вещи.
Только у Силле не было сна. Она лежала на постели, разглядывала тусклое небо, неподвижные сосны, прислушивалась к сонным липам и думала о том, что по милости Воотеле она осталась без подружки. А Индрек озадачен и, несмотря на весь свой ум, не может понять, зачем Мерле выдумала всю эту историю с замком.
И вдруг Силле охватило сожаление, что она не поехала вместе с родителями. Первый раз пожалела об этом. И тут же упрекнула себя в слабости.
Но самокритика не помогла, чувство одиночества и беспокойства не ушло. Она поднялась, взяла уголек и стала рисовать видневшиеся деревья за окном.
«Смотри-ка, вполне приличный получился рисунок! — разглядывая его, решила она. — Пожалуй, лучшее из всего, что я сделала, во всяком случае, мне кажется так».
Удовлетворенно забралась под одеяло и мигом уснула.
Ее разбудил долгий и резкий в ночи звонок. Силле вскочила и опустила ноги на пол.
В доме снова стояла тишина, напряженная от колотящегося сердца тишина. Дрожащей рукой она включила свет и посмотрела на часы. Два.
Пронзительный звонок опять заполнил комнату, и из-за двери донесся тревожный голос:
— Силле! Силле! Открой! Скорее!
Силле побежала к двери.
— Кто там?
— Я. Скорей открой! Ну скорее же!
— Кто «я»?
— Мерле!
Силле дрожащей рукой открыла дверь. Мерле влетела в переднюю, захлопнула дверь и проверила замок.
—
— Что с тобой?
Силле обняла ее, повела в свою комнату и усадила в кресло-качалку.
— Разреши, я посижу у тебя до утра? — попросила Мерле. — Ты иди спать, а я посижу.
— Что случилось, Мерле? Да говори же!
Мерле уцепилась за Силле и просила не открывать дверь. Силле ничего не понимала.
— Почему ты убежала из дома? Что ты сделала?
— Я? — крикнула Мерле и, не отрывая глаз от двери, вполголоса и быстро продолжала: — Каждый раз, когда мама уезжает в командировку, ее муж притаскивает коньяк и кто знает еще какое пойло. А потом начинает шуметь, дебоширить… Сегодня я привязала дверь веревкой, все равно ворвался. Ужас, как я испугалась…
Мерле била дрожь. Пережитый страх и боязнь, что отчим может прибежать к ней, заставили ее выпалить то, что она до сих пор старательно скрывала.
Силле оторопела. Мерле привязала дверь веревкой… Индрек не приходил к ней… Ужас, как превратно мы иногда думаем о других. Бедная Мерле! Какая мужественная! Вела себя как ни в чем не бывало. Пускала пыль в глаза, болтала об акселерации и подсказках.
Силле обняла Мерле, коснулась головой ее щеки и прошептала:
— Я не впущу его. Я тоже боюсь пьяных. Они будто не нормальные люди, а… идиоты или… как испорченные роботы.
Мерле теребила пуговицу наспех надетого домашнего халата. Стыд не давал ей взглянуть на Силле.
— Послушай! — сказала она, не поднимая глаз. — Я тут наговорила всякого… Надеюсь, ты не поверила всему?
— Я в горячке и не слышала, что ты говорила, — соврала Силле. — Ты сказала вроде, что можешь проспать утром.
— А если другие у тебя спросят?
— Разве им такой ответ недостаточен?
Силле перенесла свою постель в комнату родителей, а Мерле постелила на своей кушетке.
— В этой комнате ты будешь жить, пока не вернется из командировки твоя мама. А если раньше приедут мои родители, то будем жить вдвоем. Спокойной ночи!
Утром Силле проснулась, чувствуя, что ее трясут за плечо.
— Вставай же! Как же ты сама просыпалась?
Силле протерла глаза.
Возле кровати стояла Мерле.
Взгляд Силле задержался на Мерленом платье-халате.
— Сейчас, сейчас! — Силле побежала в свою комнату. — Сейчас найду тебе все, что нужно.
Она выбрала из стопки мохнатое полотенце с самой веселой расцветкой, достала самое красивое белье.
Две недели Силле варила кофе только себе. Сегодня она готовила на двоих.