Метафизик 1
Шрифт:
«Брось. Кому и что ты этим докажешь?»
«Что значит „кому“? В первую очередь, самому себе. Докажу, что я чего-то стою. Что клан Пурпурных Стрекоз не зря возложил на меня столько надежд».
«У тебя и без того хватает проблем. Тебе напомнить, что ты помог украсть кота у инквизитора, а спустя несколько часов перешел дорогу опаснейшей мафиозной группировке?»
Время безжалостно движется вперед, и я понимаю, что пора принимать решение.
— У меня есть встречное предложение, лорд Кудряшка, — громко (и, пожалуй, чуть надменно) произношу я. — Видишь ли, ради шанса поступить
— Если струсил, так и говори, — фыркает Кудряшка. — Но, честно говоря, мне плевать, в какой дисциплине тебя уделывать. Что именно ты предлагаешь?
— Сыграть в шахматы. Здесь и сейчас. Одна партия, что раз и навсегда разрешит все разногласия между нами.
— Разве ты видишь поблизости доску?
— А разве такой умник, как ты, не может сыграть партию без доски?
Студенты окружили нас плотным полукольцом. Кудряшка чуть хмурится.
— Ты предлагаешь сыграть вслепую? — наконец уточняет он.
— Именно. — Я продолжаю улыбаться.
Кудряшка отвечает мне язвительной ухмылкой.
— Ну… ты сам напросился, узкоглазый. Раз уж ты такой немощный, чтобы решить все по-мужски, я сыграю с тобой вслепую.
Я почти решаюсь кивнуть, когда внутри меня вскипает возмущение. Я знаю, что не стоит идти на поводу у этого возмущения, но… То ли дело в толпе, ждущей хлеба и зрелищ, то ли в моей сине-розоволосой подруге, перед которой мне не хочется пасовать… Как бы там ни было, я перехватываю правой ладонью трость поближе к набалдашнику и нацеливаю ее на лорда Кудряшку.
— А знаешь, — я прищуриваюсь и выжидаю короткую паузу, — думаю, мы можем совместить оба этих варианта. Если, конечно, тебе такое под силу.
На мгновение ухмылка исчезает с лица Кудряшки. Но только на мгновение: затем она возвращается на его лицо, и Кудряшка подкидывает в воздух рапиру, чтобы театрально поймать ее за рукоять и со свистом крутануть.
— Мои поздравления, изгнанник, — медленно произносит он под радостный гвалт собравшихся. — Только что ты сам подписал себе приговор.
— Возможно, — спокойно киваю я, крутанув перед собой трость. — Однако у меня есть одно преимущество: мне уже доводилось подписывать себе приговор. А тебе?
Глава 30
— Я, конечно, ни на что не намекаю… — Моя сине-розоволосая подруга дергает меня за рукав рубашки, пока лорд Кудряшка отходит и отдает указание своим приятелям освободить пространство для поединка. — Но это не просто дворовой задира. Этот парень — сын лорда Кроуни. — Это произнесено так, словно каждая собака в Альянсе знает, кто такой лорд Кроуни. — Он получил специальное разрешение заниматься математикой и математическими играми еще в шесть лет. И фехтованием занимается примерно с того же времени.
Звучит не слишком обнадеживающе,
— Истинный воин никогда не поворачивается спиной к вызову. Сунь Цзы, «Искусство войны».
Девушка вздергивает бровь.
— Понятия не имею, кто такой этот твой Сунь-дзунь, но уверена, что цитату ты придумал только что.
— Возможно. Но какая разница? Я уже дал согласие.
— Еще не поздно все отменить.
— И прослыть самым трусливым студентом Метафизического Университета? Ну уж спасибо.
— Думаешь, будет лучше, если ты прослывешь студентом, которого проткнули рапирой непосредственно перед церемонией Принесения Клятвы?
— За это не переживай, — подмигиваю ей я. — Такого я допустить не могу — нас ведь еще ждет два свидания, ты разве забыла?
Юная леди страдальчески закатывает глаза, но больше отговаривать меня не пытается.
Тем временем студенты расходятся вокруг нас широким кольцом; пару человек бросаются в сторону здания Университета, чтобы предупредить о возможном появлении запаздывающих на церемонию преподавателей.
Я вижу, как пальцы Кудряшки крепко и уверенно сжимают рукоять рапиры. Мое сердце начинает биться сильнее и быстрее. Стоя в паре метров от противника, я покручиваю свою трость, приноравливаясь к балансу. Трость выбирали девушки, и надеюсь, что с выбором они не прогадали. Если продавец нас не обманул, то трость сделана из необычайно твердой древесины (кажется, каменный кедр или что-то вроде того) и облицована серебром; чуть изогнутая рукоять утяжелена металлом. В длину трость чуть меньше метра, что, предположительно, не уступает рапире противника. Уже неплохо.
— Будем загадывать цвет? — спрашиваю я, приглядываясь к движением Кудряшки.
Тот морщит нос и презрительно бросает:
— Мне плевать, каким цветом тебя обыгрывать. Бери черных — может, продержишься на ход-другой дольше.
Я не пытаюсь возражать или настаивать на подбросе монетки. Черные так черные. Тем более, что в этом мире начинают именно черные. Мы начинаем неспешно кружить друг вокруг друга, нещадно вытаптывая траву. Перед моим мысленными взором расстилается шахматная доска.
— «Е четыре».
Я делаю первый пробный выпад тростью, и Кудряшка с легкостью, практически играючи, отражает его.
— «Е пять», — не дрогнув, бросает он мне в ответ.
Мы обмениваемся еще парочкой пробных выпадов. Я почти решаюсь выводить коня, когда что-то меня тормозит. Конь подождет. Раз уж я ввязался в подобную передрягу, нужно повышать ставки.
— «Эф» четыре!
Я применяю королевский гамбит. Это весьма рискованный дебют — но когда еще рисковать, если не сейчас?
— «Е пять» бьет «эф четыре».
Лорд Кудряшка смело принимает мою жертву пешки. Что ж, теперь нужно играть активно, чтобы использовать компенсацию в виде шанса быстро развить свои фигуры, захватить центр пешками и использовать полуоткрытую вертикаль «эф». Мне хочется сыграть стандартно и вывести коня на «эф» три… И вновь я себя останавливаю и заставляю сыграть чуть менее стандартно.
— Слон «цэ» четыре.
— Ферзь «аш» четыре, — объявляет мой оппонент. Затем надменно добавляет: — Шах.