Металлическое вторжение

Клингенберг Марина

– Мы в ловушке, - тихо ответил Тейт, отойдя от дверей.
– Снаружи масса народа, и все одержимы идеей нас поймать.

Шелест кивнул, принимая информацию к сведению, и снова повернулся к Рамзесу.

– Тем лучше, - сказал Рамзес и закрыл глаза.

Зал наполнила музыка, и все замерли, хотя она еще не успела оказать никакого воздействия. Шелест, Тейт, Юфория, Лью и Ют были заворожены мрачной мелодией, странно прерывистой, но пробирающей до глубины души. В ней причудливо сплетались медленный мотив, яростный рокот, быстрая дробь и какофония самых разных

звуков - резкие и беспорядочные, они вливались в музыку и становились ее частью, превращая песню в то, что Шелест позже метко определил как «мозговынос». Но неоспоримо было то, что хотя эта музыка переворачивала вверх дном весь внутренний мир и разбивала представление обо всем, что хоть как-то ассоциировалось с положительными эмоциями, в ней слышалась своеобразная красота.

Однако это было не обычное исполнение, а сила Лучафэра. Мелодичный хаос очень быстро пробрался в сознание. Для Юфории, Тейта, Ют и Лью, впервые слышавших подобный шедевр, это ощущение было очень неприятным и в скором времени грозилось стать непереносимым.

Лишь Шелест никак не выказал своих ощущений - у него их попросту не было. К всеобщему удивлению, он смотрел на Рамзеса совершенно спокойно, с интересом, будто наблюдал со стороны за разыгрываемой сценой, а не стоял лицом к лицу с врагом, возможно, смертельным.

Гнет и смерть, песнь войны

Продолжают твои сны.

Слышен крик. Слышен стон.

Плещет кровь - таков закон,

– пропел Рамзес.

Шелест не мог не оценить его голоса. Сильный, но намеренно заниженный. По-своему завораживающий. Как и музыка. Но Шелест невольно улыбнулся словам. В них ему явственно послышался еще один камень в сторону Вавилона. У Шелеста было свое мнение по этому поводу, и он решил рискнуть.

Не создавая своей музыки, он внимательно прислушался к песне и запел на свой лад:

Это тьмы и света путь,

Ты поймешь когда-нибудь,

Вавилон несокрушим,

Мы ему принадлежим.

Рамзес продолжал повторять свои слова. Но теперь и Шелест повторял свои. Это казалось соревнованием на внимательность - кто первым собьется, заговорится.

Так продолжалось с минуту. Пение Шелеста немного ослабило влияние музыки Рамзеса, и теперь Юфория, Тейт, Лью и Ют могли прислушиваться к их соревнованию. Парадокс, но у них, таких разных во всем, получился весьма неплохой дуэт.

Музыкальный рев нарастал, становился все пронзительнее и, наконец, на самой высокой ноте оборвался.

– Что ж, - произнес Рамзес.
– Ты меня впечатлил. Ты задал мне много вопросов, теперь спрошу я. Почему это не подействовало на тебя так же, как на остальных?
– он кинул взгляд в сторону Тейта, Юфории и Лью.

– В моем мире много подобной музыки, - честно ответил Шелест.
– Ее называют блэк-металом. Не то чтобы мне она нравилась, но один мой родственник прется от такого, так что я привык.

– Блэк-метал?
– заинтересовался Рамзес.
– Мне нравится это название. А если так?

Шелеста охватило странное чувство. Примерно это же он ощущал в пустыне, при первой атаке Рамзеса. Он хотел

предупредить остальных о грядущем, но не успел.

Музыка оглушительным шумом ворвалась в голову. Стало трудно дышать, боль пронзила сразу все тело. Шелест, стиснув зубы, пытался сосредоточиться на своей музыке. Но ничего не вышло. Он чувствовал себя так, словно мозг вот-вот не выдержит этого ада и просто взорвется. Очень хотелось потерять сознание, но все та же музыка, замершая на высокой и скрипящей ноте, не давала ему возможности отключиться.

– Шелест, что с тобой?!

Он услышал взволнованный крик Юфории и смог почувствовать ее руки на своих плечах. Значит, пока Рамзес издевался только над ним. Но легче от этой мысли стало только душе - не телу.

– Хватит!
– голосок Лью, почти плачущий, звонким эхом разнесся по сводам тронного зала.

Адская пытка вдруг прекратилась.

Шелест, почти ничего не соображая, глянул вперед мутным взглядом. Лью стоял перед ним, разведя руки в стороны, и смотрел на Рамзеса. Последней мыслью Шелеста было то, что глаза Лью наверняка полны слез, но неужели подобное могло тронуть Рамзеса?

На этом Шелест ненадолго потерял сознание.

Те пару минут, что он находился в забытьи, Рамзес и Лью не спускали друг с друга глаз. Лью от волнения и страха действительно едва не плакал, но взгляд Рамзеса ничуть не смягчился. Он просто остановился, словно его хозяин вдруг ушел в мир своих мыслей.

Юфория, Тейт и Ют пытались привести Шелеста в чувство, Лью, выбежавший вперед с мужеством отчаяния, решительно загораживал дорогу, но при этом дрожал от ужаса. Однако не эти сентиментальные сцены ввели Рамзеса в такое состояние.

Рамзес знал о существовании еще одного воина Лучафэра, но не принимал его в расчет, ведь он был одним из низших и казался бестолковой насмешкой вавилонского бога. Однако теперь он внимательно рассмотрел Лью, и его поразила внешность этого мальчика. Чуть вьющиеся белокурые пряди... Огромные зеленые глаза, полные слез... Белая накидка, проклятая белая накидка...

В разуме Рамзеса забрезжило смутное, далекое воспоминание. Он тщетно пытался его отогнать, но ничего не получалось.

Шелест очнулся. Тейт помог ему подняться, и они с Юфорией, Ют и Лью, воспользовавшись заминкой Рамзеса, на свой страх и риск рванули прочь из зала. Стражники, ожидавшие их по другую сторону дверей, успели смириться с мыслью, что их король убьет своих врагов собственноручно, и от неожиданности не сразу бросились в погоню.

– Повелитель!
– Рамзеса окончательно привел в чувство голос Сариила.
– С вами все в порядке?

– Нет... Да.

Он неверной походкой подошел к трону и опустился на него.

– Что произошло?
– прямо спросил Сариил, заметив ненавистный пустой взгляд.

– По глупости своей чуть не убил защитника Вавилона, - сказал Рамзес несколько рассеянно.
– А ведь я хотел, чтобы это произошло по-другому. Хорошо, что случайность мне помешала...

– Эта случайность одушевленна? Может, стоит от нее избавиться?