Метаморфозы: тень
Шрифт:
— Хорошо, Келлир. Бери полки и действуй. Только помни: не рискуй понапрасну — армия должна вернуться, иначе кто будет удерживать город?
Советник кивнул и неожиданно ухмыльнулся.
— Не бойтесь, милорд. Вернемся. Мы всегда приходим за платой…
Глава 15
Брат брату — враг? Враг врага — брат? Время такое…
На утро
Бравин, выпроводив лаорца, не стал ничего у меня спрашивать, а сразу развернулся к Карающему:
— Твоя работа?
Тот продолжил меланхолично чистить ногти острым концом небольшого ножа и только бросил в ответ:
— Чего это сразу моя?
Он был не очень удивленным.
— А чья?
— А ничья. Шел себе человек поссать, а тут раз яма. Он вчерашние слова вещуна нашего вспомнил, испугался, поскользнулся, рухнул. Вот и вся история. Правда, — он повернулся ко мне. — Слабоватый из тебя прорицатель. Никаких «ну» он в тот момент не говорил, так что неправда твоя.
Бравин закатил глаза.
— Так значит, все-таки ты. Зачем, Малый? Какого демона? Мало нам проблем?
Малый пожал плечами.
— А что такого? Не трогал я его, Светом клянусь. Ну так, пугнул слегка, а он обделался как малолетка, да и… И все, короче.
Зная возможности Карающего, не удивлюсь, что на месте погибшего офицера любой Алифи оказался бы в том овраге. Испуг — не испуг, это бабушка надвое сказала, а вот то, что Малый самосбывающееся предсказание оформил…
— К тому же, я ж вчера предупредил, что я дам им повод понервничать. Я ж держу свои слова? Сказал — сделал, правда немного не так получилось, как хотел, но тоже неплохо.
Бравин сидел, обхватив голову рукой.
— Слушай, ты, знаток психологии. Мы должны были Мора спрятать, внимание от него отвести, чтобы если вдруг понадобится… Отвели, в общем, внимание. Вот ты мне, как убийца, скажи, отравленный кинжал, он где должен быть? В рукаве? Или на стол его надо выложить и табличку «отравлено» рядом поставить?
Они разговаривали между собой так, словно меня рядом и не было. Словно речь сейчас шла не про меня.
— Да брось ты, Мастер. Кинжал — не кинжал. Сказки это все. Если ты на стол лопату положишь, и «воняет» напишешь, в ней тем более никто отравленного кинжала искать не будет. А с капитаном этим нехорошо получилось, кто ж спорит. Шутка это была. Не вышло. На этом предлагаю закончить тему. Давай думать теперь, как другие предсказания «сбывать». Нет, ну а что? Слава, она мимолетна, сегодня есть, завтра забудут. Надо подкреплять.
— Я тебе подкреплю, — Бравин перешел на рык и сопроводил тираду забористой бранью.
Давненько я его таким
Следствие было коротким. На сырой земле остались отпечатки только одной пары ног — погибшего. По подошвам сапог сверили — сошлось. Никого там рядом больше не было. Ни рубленых ран, ни болта в груди… А вот место, где человек оступился, было хорошо заметно. А так… Шел, шел, поскользнулся, упал, очнулся — шея сломана. С кем не бывает?
Малый ходил гоголем. Бравин — мрачнее тучи. А я старался вообще не выходить из шатра и уж точно не удаляться от него далеко. Потому что стало страшновато за собственное и так не слишком светлое будущее. Я ж, помнится, не одному погибшему всякой хрени напредсказывал….
Отряды Итланы вошли в лагерь ближе к вечеру. Уставшие. Порядком измотанные долгой осадой, неоднократными штурмами Рорка и долгой дорогой из Маинваллира. Но и рыцари Алифи, и воины-люди шли, сохраняя достоинство и упрямую злость в глазах. Дева битвы не была побеждена и жаждала боя. Всадники Геррика на фоне защитников гарнизона выглядели пусть и более свежими, но намного менее опасными. Молокососы против уставших ветеранов? Она не поставила бы на первых. Единственное, что заставляло опускать глаза, — число вернувшихся. Тех, кто пережил осаду, было намного меньше лаорцев.
Итлана въезжала внутрь укрепленного кольями расположения лагеря на белом единороге, в оранжевом, горящем в лучах заходящего Солнца плаще и черных, как смоль, доспехах. Битва и непростой переход не повод изменять себе.
Дочь Энгелара, не останавливаясь, проехала к шатру Геррика, спешилась и прямо так, в походной одежде зашла внутрь, чтобы выйти оттуда намного позже с побелевшим лицом. Отдав указания помощникам, она двинулась к лазарету, к отцу.
Начальник лазарета, заступивший ей дорогу, не узнавший, а, может, и не пытавшийся узнавать, получил с ходу ладонью по лицу и ногой в пах, и уже так, скорчившись и стеная, наблюдал, как солдаты Маинваллира уносили на носилках своего Владыку — чтобы спасти, поднять на ноги и сделать так, чтобы старый герой вновь повел своих солдат на смертельную битву….
Тщетно. Все тщетно. Ллакур, пришедший вместе с отрядами Итланы, предупреждал, что оттуда, куда заглянул овеянный славой Владыка, не видно человеческих желаний и надежд. Оттуда остается только одна дорога — к Свету. Теперь дочь Энгелара знала это уже точно.
День и ночь гарнизонный лекарь, любимый лекарь Итланы, единственный, которому она доверяла лечить саму себя, колдовал над постелью Энгелара, пытаясь сделать хоть что-то — если не вылечить, то привести в сознание, понять причину столь странного недуга. Тщетно. В палатке девы битвы лежало лишь тело, по какому-то недоразумению всё ещё остававшееся живым.
— Может быть, если бы у меня было больше времени и трав… Но…, — измотанный бессонными сутками лекарь лишь развел руками. — Я не знаю, что это. Я никогда такого не видел, могу только предположить… Магия. Что-то похожее встречается после магических поединков. Плюс какое-то зелье, не давшее сознанию своевременно оправиться от последствия удара. Но я не уверен, госпожа.
Итлана только сухо кивнула и отослала всех: и лекаря, не сумевшего вернуть ей надежду, и Ллакура, не успевшего защитить отца. Тяжело терять близких, но еще тяжелее терять повторно, только-только получив надежду…