Метаморфозы. Тетралогия
Шрифт:
Тишина.
– Самохина, – бросил Портнов.
Сашка встала.
– Иди сюда.
Сашка вышла к доске.
– Сколько упражнений из сборника ты отработала?
– Двенадцать.
Портнов обернулся к классу.
– Кто-нибудь из вас, вундеркинды, сделал двенадцать упражнений по сборнику? Ты, Павленко, сколько сделала?
– Шесть, – прошелестела Лиза.
– А ты, Топорко?
– Восемь…
– А ты, Коженников?
– Три, – сказал Костя. Он был очень бледный, в ярко-красных пятнах.
– Эта
Сашка села на свое место. Группа «А» за ее спиной мертво молчала. Все меня возненавидят, подумала Сашка почти весело. Хотя, казалось бы… Чему завидовать…
В этот момент у нее внутри будто раздвинулся низкий потолок. Разошлись бетонные плиты, в них ударил луч света. Все волосатое и темное, пугавшее ее, давившее, под этим светом оказалось смешным и жалким. Будто открылась изнанка малобюджетного фильма ужасов: бывавшие в употреблении монстры, Смерть в саване с печатью прачечной, маленький толстенький режиссер…
– Эй! Ты чего?
Она с большим трудом закрыла глаза – и снова открыла. Вокруг суетились однокурсники, гремели стулья, кто-то очень громко смеялся. Что-то произошло…
Портнова на месте не было. Дверь в холл стояла распахнутой настежь.
– Что случилось? – щурясь, спросила Сашка.
– Пара закончилась, – сухо объяснил Костя. – Сейчас физкультура. У тебя форма есть?
Все вокруг происходило очень быстро. Оставшись одна, Сашка поднялась на третий этаж к тому моменту, когда прозвенел уже звонок на пару; она встала в строй прямо в джинсах и свитере.
– Кого я вижу! – воскликнул юный физрук. – Александра! Что же вы не ходите на занятия? А когда являетесь – то без формы?
– У нее времени нет, она углубленно учится, – сказала Лиза. Кто-то хихикнул.
– Вы не забыли, что физкультура – профилирующий предмет? Наряду со специальностью? И что нас всех ждет зачет, безжалостный и скорый?
В строю засмеялись.
– Я сейчас переоденусь, – сказала Сашка.
– Давайте, но только скорее, скорее! Мы начинаем разминку! Напра-во! Бегом марш! Коротков, не загоняйте темп!
Сашка бегом направилась в раздевалку. Вытряхнула из сумки слежавшийся спортивный костюм и кеды. В душной комнатке-щели стояли башмаки под скамейками, пижонские ботинки на «тракторной» подошве и модельные сапоги на тоненьких шпильках. На железных крюках, как туши у мясника, висели чьи-то джинсы, юбки, небрежными горами валялись
Страха не было. Но не было и бесстрашия. Она чувствовала себя отрешенной, как рыба в замедленной съемке. Раз-два-три-четыре, командует в зале Дим Димыч. Топают кроссовки. Идет разминка…
Сашка зашнуровала кеды и поплелась в спортзал.
– Она не брала.
– Ты откуда знаешь?
– Знаю! Ты ей мстишь непонятно за что…
– Тихо, не орите…
Группа «А» первого курса окружила скамейку во дворе. На спинке сидела Лиза, упиралась в грязное сиденье тонкими каблуками сапог.
– Самохина! У меня сто долларов в кармане куртки лежали. Отдай, или будет хуже.
Сашка остановилась.
Закончилась четвертая пара. На философии и истории им раздали примерный список вопросов к экзамену. По шестьдесят вопросов, вместе сто двадцать; конечно, она не успеет выучить. К субботе надо сделать упражнения с тринадцатого по семнадцатое, а завтра вторник, индивидуальные, параграф…
– Самохина, ты оглохла?
После того, что случилось с ней на первой паре, Сашка в самом деле соображала медленно.
Они толпились вокруг скамейки: яростная Лиза в окружении парней, ее друзей и клевретов. Костя с жалобно-красным лицом. Андрей Коротков, крупный и мрачный. Женя… Игорь… Денис…
– Что ты говоришь? – переспросила Сашка.
Лиза соскочила со скамейки, подошла вплотную, в ниточку сжав напомаженные губы:
– Ты была одна в раздевалке. У меня там висела куртка. В кармане сто долларов…
– В правом? – спросила Сашка.
У Кости округлились глаза. Парни переглянулись.
– В правом, – тихо согласилась Лиза. – Понабирали ворья… Отдавай.
Сашка прикрыла глаза. Хотелось спать. И одновременно очень хотелось усесться за упражнения. Как, бывает, хочется есть.
– Они за подкладку завалились. Ищи.
Липа, под которой стояла во дворе скамейка, совсем облетела, и листья сгреб дворник. Один или два последних листка еще цеплялись за иллюзию жизни, подрагивали, а ветки бились одна о другую, скребли и шелестели. Кроме этого звука, ничего не было слышно; быстро темнело. Светились окна в институте. Зажегся фонарь у входа в общагу.
– Ну, давай посмотри, – нервно сказал Костя.
Лиза сунула руку в карман куртки. Очень долго возилась. Потом ее тонкое лицо покраснело в сумерках, потемнело, как у мулатки.
– А ты откуда знаешь?! – обернулась она к Сашке. – Откуда ты знаешь? Ты туда лазила, да?
Сашка пожала плечами:
– Нет. Я просто догадалась. А теперь проси прощения, скажи: извини, Саша.
– Чего?!
Сашка снова на секунду опустила веки. Чувство, посетившее ее на первой паре, готово было вернуться.