Метаморфозы. Тетралогия
Шрифт:
– Добрый вечер, Саша.
Она оглянулась. Секунду назад на улице, кроме нее, никого не было.
– Почему вы не раскрываете зонтик? Это что, сейчас так модно у молодежи – промокать до нитки?
Сашка не сразу узнала этого человека. Рядом с ней, раскрыв широкий черный зонт, стоял Николай Валерьевич, очень высокий горбун в темном пальто, с длинными седыми волосами, выбивавшимися из-под шляпы.
– Здравствуйте, – сказала она скорее испуганно, чем любезно.
– У вас зуб на зуб не
В этом ресторане она никогда не бывала, хоть и проходила мимо несколько раз и даже задерживала взгляд на вывеске. Ресторан был не студенческий; гардеробщик в черном пиджаке помог Сашке снять мокрую куртку. В комнате, отгороженной от общего зала плотными шторами, горел камин, и Сашка сразу же протянула к нему красные от холода руки.
– Есть вы что-нибудь будете?
– Я только кофе…
– Может быть, хотя бы бутерброд?
– Ну…
– Икра, семга, ветчина?
– Ветчина, – сказала Сашка, прикинув, что так будет дешевле.
Николай Валерьевич повел плечами. Это был его привычный жест; Сашка не могла отделаться от мысли, что горб доставляет ему неудобство, будто там, под пиджаком за его спиной, что-то свернуто, сложено и примято.
– Саша, кто ваши родители?
Она не ожидала такого вопроса. Впрочем, она не знала, чего и ждать.
– Мама дизайнер… Отца нет.
– Умер?
– Нет. Они развелись, ну… Мы не общаемся много лет.
– Кто вас направил в институт? Фарит?
Сашка сглотнула.
– Да.
Вошел официант, поставил перед Сашкой чашечку кофе, а перед ее собеседником – большую рюмку коньяка. В нескольких десятках сантиметров от Сашкиного носа оказалось блюдо с крохотными бутербродами, где икра и ветчина, колбаса, сыр и семга вели затейливый хоровод в венках из зелени, под желтыми парусами лимонных ломтиков.
Сашка поняла, что очень хочет есть. Причем давно. Сегодня она пропустила обед, а завтракать даже не пыталась. Всюду ей мерещилась эта проклятая килька в томате…
– Голодное студенчество, – как бы про себя заметил Николай Валерьевич. – Взять вам горячего? Котлету? Отбивную? Первое?
– Отбивную… Спасибо.
– На здоровье… Саша, вы представляете, в какой институт поступили и к чему вас готовят?
Сашка проглотила слюну.
– Нет.
Ее собеседник кивнул.
– Меня никто даже не спрашивал! – сказала Сашка с горечью. – Никто не интересовался, хочу я здесь учиться или нет… Меня заставили. Нас не учат, нас дрессируют или зомбируют, просто издеваются, и…
Она осеклась. Николай Валерьевич улыбался – как будто она рассказывала что-то веселое, смешное и чрезвычайно приятное.
– Дело житейское, Саша. Не хотите учиться? А чего вы хотите? Загляните себе в душу – и
У Сашки пропал аппетит. Она сидела, низко опустив голову.
– Ну-ну, – тихо сказал горбун. – Не обижайтесь. Вы-то одна из лучших, Саша. И ждет вас большое интересное будущее. По-настоящему большое. Кушайте, а?
Сашка через силу прожевала бутерброд. Отбивную съела наполовину, гарнир оставила. Выпила остывший кофе и еще один, горячий, а потом еще большую чашку чая с лимоном. Николай Валерьевич прихлебывал коньяк и смотрел на нее через стол. Зрачки у него были неестественно узкие, как маковые зерна, – и в полутьме, и на свету.
– Я буду преподавать у вас на втором курсе, – сказал горбун. – И потом на третьем. Я очень рассчитываю на вас. Мне будет интересно с вами работать… Олег Борисович много задает?
Сашка сардонически ухмыльнулась.
– Вы понимаете, это необходимо, – серьезно заметил Николай Валерьевич. – Тяжело, но надо постараться, Саша. Не обращайте внимания на быт, неустроенность, на текущие мелкие проблемы. Работайте. А мы с вами еще встретимся… Потом.
Выйдя из ресторана, Сашка некоторое время побродила по улицам. Дождь кончился, ветер стих, сквозь прорехи туч проглянули звезды, это сияющее великолепие стоило того, чтобы погодить минутку и не торопиться под душную крышу. Вернулась в общагу поздно. К ее огромной радости, и Оксана, и Лиза были уже в постелях.
Сашка включила настольную лампу, села на стул, скрестив ноги по-турецки, и, накинув на плечи одеяло, раскрыла книгу упражнений.
В понедельник после занятий первый курс в полном составе собрали в актовом зале. Портнов расхаживал по низкой сцене; в углу, набычившись, восседала комендант общаги.
– Что это? – спросил Портнов, показывая залу книгу в серой бумажной обложке.
Никто не знал. В зале возились, скрипели фанерными креслами, жевали жвачку и тихо переговаривались.
– Это сборник дополнительных упражнений для первого курса. В нашем случае – штрафной сборник.
Возня в зале стихла.
– В последнее время очень много жалоб поступает на студентов именно первого курса, которые ведут себя в общежитии недопустимо, напиваются по-скотски, устраивают дебоши… Вы зачем сюда приехали, водку хлестать?! Окна бить, двери выламывать, краны срывать? Совокупляться по пьяни с кем попало?
– Пусть отопление включат, – угрюмо посоветовал кто-то из задних рядов.