Метатель. Книга 8
Шрифт:
Я замер, прикидывая. Палатка — это, конечно, выход: ткань с шумопоглощением, маскировка под окружение, лёгкость сборки. С другой стороны, ночёвка в этой параллельности — как игра в русскую рулетку. Если что-то пойдёт не так, если тварь какая-нибудь учует нас или Система решит подкинуть аномалию, мы даже пикнуть не успеем. Но мысль о том, чтобы возвращаться назад и терять время или быть привязанным к двенадцатичасовому КД, при этом не иметь возможности в случае форс-мажора прыгнуть обратно, тоже не грела. Я взвесил «за» и «против», и, наконец, кивнул.
— Ты знаешь, Кира, — сказал я, — а это хорошая идея. Нам как минимум не придётся пересказывать Астре все наши приключения с самого начала.
Она усмехнулась —
— Да ну тебя, — буркнул я, но губы всё равно дрогнули в улыбке. — Ладно, ставим. Только аккуратно, без шорохов.
Мы достали палатку из инвентаря — благо, интерфейс работал бесшумно, — и начали разворачивать её на площадке. Ткань мягко легла на металл, края сами подстроились под поверхность, а маскировка включилась мгновенно: палатка стала почти невидимой, сливаясь с поверхностью и окружающей природой. Я проверил шумопоглощение, щелкнув пальцами — звук умер, не успев родиться. Работает. Кира забралась внутрь, бросив на меня взгляд, полный усталого облегчения.
«Если что-то пойдёт не так, телепортируемся,» — сказала она через связь, устраиваясь на тонком матрасе.
«Если что-то пойдёт не так, я успею только подумать „ну всё, приплыли“,» — ответил я, но лёг рядом, стараясь расслабиться, Мысль о прыжке между параллельностями с его 12-часовым откатом всё равно маячила где-то на краю сознания. Ночь обещала быть долгой.
Я закрыл глаза, прислушиваясь к тишине снаружи. Она была абсолютной — ни шороха, ни треска, только слабое дыхание Киры рядом, приглушённое для этой параллельности тканью палатки. Параллельное сознание всё ещё прокручивало варианты: если утром площадки закончатся, если лес станет еще гуще, если звук всё-таки прорвётся… Но пока мы были в безопасности. Пока.
— Спи, — шепнул я, чувствуя, как усталость наваливается тяжёлым одеялом. — Завтра продолжим эту чертову скакалку.
«Только не храпи,» — ответила она, и я почти услышал её улыбку в мыслеобразе. Я хмыкнул, но промолчал. Ночь опустилась на параллельность, и мы остались одни — два человека в палатке посреди звукового капкана, надеясь, что утро не принесёт новых сюрпризов.
Глава 20
Несколько раз за ночь я просыпался от малейшего шороха. Тишина вокруг была настолько абсолютной, что казалось, будто она сама по себе давит на уши, превращая даже наши осторожные дыхания в оглушительный звук. В такие моменты я замирал, прислушиваясь, сердце колотилось где-то в горле, а параллельное сознание уже рисовало мрачные картины: вот сейчас резонанс разнесёт палатку в клочья, и нас вместе с ней. Успокаивало только одно — уверенность в том, что ткань, сотканная по технологиям разрушителей, поглощает любой звук, как чёрная дыра свет. Но всё равно, каждый раз, выныривая из тревожного полусна, я чувствовал, как страх холодной лапой сжимает грудь. Что, если мы всё-таки спровоцировали этот чёртов резонанс? Что, если Система уже готовит нам сюрприз?
К утру мы с Кирой были разбитыми, будто всю ночь не спали, а тягали камни. Глаза слипались, в голове гудело, а тело ныло, как после марафона. Мы остались в палатке, чтобы не рисковать лишним шорохом снаружи, и приготовили чай прямо внутри — благо, походная горелка работала бесшумно, а кипяток булькал так тихо, что даже эта параллельность не могла его уловить. Позавтракали молча, перебрасываясь только мыслеобразами, чтобы не нарушать хрупкую тишину. Я проглотил кусок протеинового батончика, запил его горячим чаем и почувствовал, как хоть немного оживаю.
Кира первой выбралась наружу, её движения были такими плавными, что даже кошка бы позавидовала ее грации. Она огляделась, прищурившись, и тут же «заговорила» по мысленной связи: «Ну что, Тём, каков план? Так
Я хмыкнул, вылезая следом, и окинул взглядом лес. Сумерки давно сменились серым утренним светом, но деревья вокруг всё так же стояли плотной стеной, словно нарочно скрывая, что ждёт впереди. Стрелка в интерфейсе светилась ровно, указывая направление, но я уже знал: если продолжать прыгать по площадкам, мы потратим дни, а то и недели. Время поджимало, как всегда, и я чувствовал, как внутри шевелится раздражение. Два месяца до астероида — это не отпуск, а чёртов дедлайн.
— Давай попробуем одну вещь, — сказал я, задумавшись. — Палатку не убираем, залезай на всякий случай внутрь и жди. А я попрыгаю в видении, посмотрю, что можно выжать.
Кира кивнула, уже собираясь нырнуть обратно, но вдруг остановилась. Её взгляд стал серьёзнее, и она «крикнула» через связь: «Стой, ты же будешь в видении! Давай тогда ко мне залезай, так безопаснее.»
Я замер, прикидывая. Она была права — если я останусь снаружи, а звуковая волна накроет, даже в видении могу не успеть среагировать. Палатка — наш единственный щит. Я кивнул, соглашаясь, и юркнул внутрь следом за ней. Ткань мягко сомкнулась за нами, отрезая внешний мир, и я устроился рядом с Кирой, чувствуя, как её плечо слегка касается моего. Уютно, чёрт возьми, даже посреди этого звукового ада.
— Ладно, — шепнул я, вызывая интерфейс. — Сейчас попробуем выжать максимум.
Я решил пойти ва-банк. Активировал способность усиления — ту самую, что может кратно разогнать любую другую, — и направил её на видение. Идея была простая: если я смогу дольше оставаться в призрачном состоянии, то успею сделать больше прыжков, не выныривая. Энергия потекла по венам, горячая и живая, и я почувствовал, как восприятие обостряется, а мир вокруг становится чётче. Время пришло.
— Жди, — бросил я Кире через связь и нырнул в видение.
Мир окрасился в знакомые тона, и я рванул вперёд, выжимая максимум из телепорта. Прыжок — 250 метров, ещё один — ещё 250. В одну секунду я успевал сделать два, а то и три скачка, двигаясь так быстро, что шорох от приземлений просто не успевал меня догнать. Звук тянулся за мной, как тень, но я опережал его, раз за разом перемещаясь дальше. Лес мелькал перед глазами — деревья, трава, редкие проплешины, — но я не останавливался, чувствуя, как энергия бурлит в груди, подстёгивая продолжать.
Десятый прыжок, двадцатый, тридцатый — я потерял счёт, но тело начало подводить. Слабость накатывала волнами, каждый новый телепорт давался чуть тяжелее, но я стиснул зубы и гнал вперёд. Где-то на сороковом прыжке впереди мелькнуло что-то большое. Не просто площадка — целая платформа, широкая, твёрдая, с гладкой поверхностью, будто высеченной из монолитного камня. Я приземлился на неё, замерев, и принялся запоминать каждую деталь: трещины по краям, лёгкий отблеск утреннего света, даже запах — холодный, с лёгкой примесью металла. Картинка легла в память чётко, как фотография, и я понял: это наш шанс.
Силы были на исходе, но я выжал длинный телепорт — тот самый, что работает на любое расстояние внутри параллельности, но с часовым КД. Десять километров назад, к палатке. Рывок — и я оказался на нашей площадке, всё ещё в видении, тяжело дыша от напряжения.
Я стоял, прислушиваясь. Интересно, догонит ли меня звук? Пройдут ли эти десять километров, усиливаясь, как предупреждал Модуль-17, или волна просто развеется? Параллельное сознание уже прикидывало варианты, но я решил дождаться. Секунда, пять, десять… На двадцать пятой меня накрыло. Звуковая волна ударила с такой силой, что я почувствовал, как воздух вышибает из лёгких. Меня снесло с площадки, будто пушинку, и я кувырком полетел в траву. В тот же миг я вынырнул из видения, оказавшись в палатке, весь в поту, трясущийся от мощнейшей фантомной боли, которая раскалывала голову, как молот.