Метатель
Шрифт:
Один из отморозков, напал на бывшего пленника и вонзил нож ему в бок, тот сгорбившись, едва успел схватиться за рану, упал. В это же время несколько других пленников накинулись на нападавшего, сбив с ног и утопив в волне ударов. Ярость в глазах мужчин выдавала всё, что накопилось за дни неволи, а лица застыли в мрачной решимости. Их руки, измазанные в крови, не останавливались — они действовали с яростью, которая только усиливалась с каждым падающим противником.
— Не давайте им шанса! — крикнул я, подавая сигнал к следующей атаке.
Я направился к очередной группе врагов, метнув сюрикен в одного из них. Лезвие
Но тут раздался крик с другой стороны лагеря. Один из пленников, молодой парень, сжимавший нож, отчаянно пытался отбиться от двоих, которые прижали его к забору. Его удары были порывистыми, неумелыми. Прежде чем я успел подбежать, один из этих мразей нанёс ему удар по голове дубиной. Парень пошатнулся, и тут же второй истязатель пронзил его грудь ножом. Парень, тяжело дыша и захлебываясь, упал, медленно оседая на землю, и его глаза остекленели. Остальные, увидев его гибель, закричали, но, вместо того чтобы отступить, ринулись вперёд с ещё большей яростью.
Один из мужчин, крепкий и жилистый, с обветренным лицом, вцепился в охранника, который пытался взвести арбалет. Ударив его кулаком в лицо, он выбил оружие из рук противника и, схватив дубину, принялся наносить удары с такой силой, что дерево едва не разлетелось на куски. Лицо его покрылось потом и грязью, но он не останавливался, пока не превратил врага в сплошное месиво.
В это время центральная часть лагеря превратилась в настоящее поле сражения. Отморозки, охваченные отчаянием и злостью, сгрудились вокруг костра, отбивали атаки бывших пленников. Они пытались сражаться, но паника и численное превосходство освобожденных лишали их преимущества.
Старший среди них, с седыми волосами, яростно орудовал дубиной, направляя остальных. Он кричал им подбадривающие слова, каждое из которых вселяло уверенность в тех, кто ещё недавно колебался. Его дубина со стуком встречалась с телами тех, кто еще вчера издевался над ними, пробивая их защиту и оставляя противников корчиться на земле.
Но бой еще продолжался и не обходился без потерь. Еще одни из освобожденных, женщина с короткими волосами, пыталась прикрывать своих товарищей, когда на неё набросился мерзавец с ножом. Она отбивалась изо всех сил, но противник оказался сильнее. Один из пленников попытался помочь ей, но не успел: лезвие отморозка пронзило её бок, и она, тяжело дыша, рухнула на колени. Её руки сжались в последние мгновения, и она тихо прошептала что-то, прежде чем жизнь покинула её.
Видя её гибель, остальные пришли в неописуемую ярость. Один из мужчин, чей взгляд теперь был полон ненависти, метнулся вперёд и, схватив дубину, со всей силы обрушил её на голову душегуба, свергнув его наземь. Мужчина продолжал наносить удары, пока не осталась лишь бесформенная масса, но он не останавливался, пока не выплеснул всю свою злость и горечь утраты.
Я ринулся к последней группе отморозков, отступавших к выходу из лагеря. Один из них, главный из оставшихся, громко выкрикивал команды, пытаясь собрать оставшихся в единый фронт. Но его приказания терялись в общем хаосе, и они не
Подбежав максимально близко, я метнул топор в их лидера, который с глухим звуком вонзился ему в грудь. Он вскрикнул, схватившись за рану, но топор тут же вернулся мне в руку, и я, подскочив ближе, нанёс финальный удар. Остальные же, видя его падение, замерли в растерянности и страхе, и это дало освободившимся последнюю необходимую искру для победы.
Как только последний из врагов пал, и лагерь наполнила тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием уцелевших, в воздухе повисло чувство освобождения, которого многие здесь и не надеялись испытать. Осознание того, что их мучители повержены, заполнило лица людей, которые ещё минуту назад сражались, переполненные отчаянием и злостью. Постепенно это чувство сменилось неверием и, наконец, облегчением, когда первые сдержанные улыбки начали мелькать на усталых лицах.
Получен новый уровень!
«Хм, а на душегубах то уровень быстрее поднялся,» — цинично подумал я.
Люди смотрели на меня с благодарностью и удивлением, как если бы не верили, что кто-то смог прийти и вытащить их из этого ада. Вдруг, один из них, мужчина в годах, с короткими седыми волосами и следами борьбы на лице, шагнул ко мне и крепко сжал мою руку.
— Спасибо тебе… Артём, — его голос слегка дрожал. — Сдох бы тут у этих мудил.
Остальные подошли ближе, окружив меня полукругом. Мужчины и женщины, ещё недавно погружённые в страх и бессилие, сейчас стояли выпрямившись, осознавая, что кошмар наконец позади. Кто-то сжатыми кулаками стирал слёзы, другие просто опустили головы, вбирая в себя этот момент тишины, символизирующий их новую свободу.
— Вы сами вырвали свою свободу. Я лишь помог в нужный момент, — тихо, но твёрдо сказал я, обводя их взглядом. — Теперь у вас есть будущее, и если вы хотите, я помогу вам начать его. У меня есть место — деревня, где вы сможете укрыться и восстановиться. Там вы будете под защитой, и у вас будет шанс построить что-то новое.
Несколько человек переглянулись, и по их лицам было видно, что слова вызвали отклик. Пожилая женщина с серебряными прядями, стоявшая рядом, кивнула и обратилась к остальным:
— Пойдём с ним. Мы слишком долго были здесь, среди этих зверей. Если там действительно безопасно, то я точно пойду.
Люди сдержанно закивали, поддерживая друг друга в этом решении. Я видел, что среди них были раненые, измотанные и те, кому потребуется помощь. Но никто не выглядел готовым сдаться; напротив, в каждом взгляде светилась решимость.
— Хорошо, — сказал я, чувствуя, как внутри разгорается уверенность. — Но сперва давайте соберём всё, что здесь можно унести. Нам понадобятся припасы и всё, что найдём полезного.
Лагерь захватчиков превратился в оживлённое место: люди, движимые новой целью, начали обыскивать палатки и дома заглядывать в запертые ящики и рюкзаки. Я присоединился к ним, понимая, что каждая находка может оказаться спасительной в их будущем. В одной из палаток я нашёл несколько ящиков с консервами, пшёнкой и крупой, видимо, украденных рейдерами у других выживших либо смарадеренными по магазинах. Люди, обнаружив пищу, радостно передавали её друг другу, собирая в небольшие сумки и мешки всё, что могло пригодиться.