Метель в преисподней
Шрифт:
Он очень не любил, когда кто-то давил ему на болевую точку, и он имел привычку разбираться после этого с обидчиком в жёсткой форме.
— Я… — папа сжал кулаки, и я услышал, как скрипнула загрубевшая кожа на его ладонях. — Я же тебя не тронул! А твой друг сам нарвался, я просил его не вмешиваться! Но с ним мы уже разобрались.
Я снова удивился: Паша, при всех своих достоинствах, касающихся беспрекословной защиты друзей, имел дурную привычку лютой ненавистью ненавидеть тех, кто хоть раз выступил против него. Один раз попадая в его чёрный список, Вы в нём остаётесь навсегда, и дружить с ним — всё равно что сидеть на пороховой бочке. Вас все боязливо обходят за километр, но стоит Вам сделать неосторожное движение — и Вы уже преодолеваете вторую
— Интересно, как тебе это удалось? — спросил я.
— Не важно, — отрезал папа. — В общем, я приехал в город и вышел на Наумова. И, встретившись с ним лично, понял, что пресса на него смотрит через розовые очки. Его выставляют скрытным меценатом, героем, поскольку он снабжает больницы, школы и детские сады современной техникой. Но я увидел в нём жёсткого и расчётливого человека, поднявшегося вверх по чужим головам, стратега, который ни перед чем не остановится, пока не достигнет своей цели. Подчинённых он ни во что не ставит, смешивая их с дерьмом и считая расходным материалом, ресурсами, которыми можно не дорожить благодаря понятию «допустимые потери». В общем, закоренелый солдафон. Жуткий тип. И поначалу он ко мне относился так же, но при этом он, едва узнав, кто я, вцепился в меня как крокодил и не отпускал. Он заставил меня принять этот RD, при этом он твердил что-то про генетику и предрасположенность, но я ничего не понял.
— И что произошло? — спросил я, хотя уже догадался.
— Галлюцинации. Сильные. Эйфория.
— Наумов был разочарован, — усмехнулся я. — Эх, увидеть бы его рожу в этот момент.
— Не то слово, — согласился отец. — Но мои галлюцинации прервались гораздо раньше, чем они предполагали, и тогда я обнаружил в себе телекинез. Наумов захотел избавиться от меня и посадить в тюрьму, чтобы иметь возможность использовать меня как заложника для тебя, но я очнулся раньше и, успев услышать это, впал в ярость и поднял его в воздух, даже не подходя к нему.
— И как тебе такие ощущения?
— Странные, как будто у меня вырастают ещё одни руки. А потом становится очень больно в боках, где почки, но если не использовать больше телекинез, то боль уходит. Я думал, я там же и сдохну от этой боли.
— Добро пожаловать в клуб, — прокомментировал я. — У каждого своя расплата.
— У тебя тоже почки?
— Мозги, преимущественно лобные доли. И что Наумов?
— Этот подлый лицемер тут же изменил своё отношение ко мне, и я стал ему если не лучшим другом, то как минимум приятным знакомым. Козёл! Он предложил мне поработать на него и повыполнять кое-какие поручения, промотивировав меня хорошей оплатой, полным соцпакетом, даже стоматологией.
Папа при этом показал свои зубы:
— Видишь? Золотой вставил наконец-то.
— Ты согласился.
— Я поставил свои условия, главным из которых было то, что Наумов на время оказания мной «услуг» не трогает тебя. Вообще. Он согласился, но не сразу, где-то через пару дней, в свою очередь выставив условие, что едва сделка между нами разрывается, то он складывает с себя все обязательства.
— Похоже, он был честен, — пробормотал я, стараясь припомнить, следил ли за мной кто в последние месяцы.
— Я начал выполнять его поручения, поначалу мелкие, но постепенно я завоёвывал его доверие. Он посылал меня охранять перевозки нескольких партий RD, посылал вместе с ещё несколькими парнями (обычными, без способностей) разбираться со вспыхивающими конфликтами между его бандой и другими бандами города…
— Почему ты не обратился в полицию? — спросил я его. — Ты бы мог сдать эти партии и всех подельников! Наумов же отравляет город!
— Во-первых, поскольку Наумов честно выполнял мои условия сделки, я тоже предпочёл выполнять его, не быть подонком. А во-вторых, Наумов действительно постепенно прикрывает все точки продажи наркоты, все партии, в перевозке которых я участвовал, шли только в одно место, из которого больше не выходили.
— Куда? Партии большие были?
— Куда — уже не важно, там ничего нет, я вчера проверил.
— Шесть?! — поразился я. — Не шестьдесят?
— Ты что, Господь с тобой! — перекрестился отец. — Я так думаю, что те кейсы предназначались кому-то конкретному, одному человеку.
— Ясновидящая, — предположил я. — Он хотел подсадить её.
— Может быть, — через небольшую паузу согласился отец. — Но я в этом сомневаюсь — те партии мы перевезли сразу после новогодних праздников, и с тех пор я ни в каких перевозках не участвовал.
— Это ещё ничего не значит.
— Не перебивай! Я честно работал на Наумова и параллельно в свободное время приглядывал за тобой, но старался держаться при этом в стороне, не попадаться тебе на глаза. Из-за этого, когда ты неделю назад схлестнулся с тем высоченным мужиком, который молниями бросается, я не успел тебе помочь и уже, было, подумал «всё, каюк парню». Но ты справился сам. Тут ещё подвернулась эта долгая метель, и я решил воспользоваться погодой и последить за тобой более пристально, хотя из-за неё же это было куда сложнее. Я снова потерял тебя возле того дома, и обнаружил чисто случайно, когда услышал треск разбиваемого стекла и поднял голову вверх. Из-за проклятого снега я заметил тебя слишком поздно и едва успел подхватить тебя, смягчив твоё падение. Я сильно испугался, когда увидел, как быстро ты пронёсся мимо и как резко воткнулся в снег, а после этого не поднялся. Я всё стоял и ждал, пока ты очнёшься, и, клянусь, это были одни из самых страшных минут моей жизни. Я боялся подойти к тебе, опасаясь, что ты в этот момент очнёшься и узнаешь меня. Но так же я понимал, что тебе может понадобиться неотложка, я видел, как тебя несколько раз вырвало прямо в воздухе, к тому же ты был в крови. Но едва я собрался с духом и стал подбираться к тебе, я увидел, что ты очнулся и пытаешься выбраться из сугроба, и тогда я убрался оттуда. А когда я спустя несколько секунд услышал сквозь ветер твои слова благодарности, я даже почти успокоился. В этот же день со мной связался Наумов из Европы и поручил разыскать девочку с необычными способностями к предвидению будущего. Он объяснил, что за ней ведётся кровавая охота, и что все, кто её защищал до этого, умерли за последние пару недель. Он так же сказал, что её разыскивает некая террористическая организация «Светлый Путь», и что они наняли какого-то многообещающего человека. Наумов приказал мне срочно разыскать девчонку и защищать её любыми средствами, а так же по возможности узнать, кого именно нанял «Светлый Путь». Потом со мной связался один из кротов в полиции и слил информацию, что он знает, где девчонка. Представь моё удивление, когда он назвал твой адрес!
Но последнюю реплику я пропустил мимо ушей, поскольку услышал то, с чем, как мне казалось, я уже разобрался некоторое время назад. Крот в полиции, сливающий информацию Наумову! Из-за него я прилично натерпелся в прошлом, когда я только-только ввязался во все эти сверхъестественные дела и планы Наумова на людей, подобных мне. Либо это уже другой шпион, либо же это всё тот же самый, и тогда у меня есть серьёзные проблемы. Он — профессионал, умеющий запутывать ведущие к нему следы и при необходимости способный подставить другого, выдав за себя, при этом залечь на дно на некоторое время. Хотя, признаюсь, я никогда всерьёз не занимался контрразведкой в органах правопорядка, поскольку в прошлый раз необходимость в этом быстро отпала.
— Кто эта крыса? — мрачно спросил я.
— Не знаю, мы разговаривали с ним по телефону, — ответил папа. — И голос у него был странный, компьютерный какой-то…
— Проклятье! — я со злостью ударил кулаком матрас под собой.
— Он работает не только с Наумовым, — добавил он. — Он сначала запросил довольно крупную сумму за информацию, после чего добавил, что если я откажусь, то он продаст её другим людям, которые тоже в ней заинтересованы. Наверняка он говорил про «Светлый Путь» и того парня.