Метка
Шрифт:
Когда всё готово, Верити поворачивает меня к зеркалу. Открываю было рот, чтобы пожаловаться, но слова застревают в горле: я выгляжу вполне прилично. Не так мило, как Верити (такой красавицей мне не стать никогда!), но всё-таки очень недурно. Голые руки и плечи показывают, что у меня совсем мало знаков, но под золотистой пудрой кожа уже не выглядит такой мертвенно-бледной. У Верити тоже нет личных знаков, но она и так очень красивая! Ей не нужны особые украшения, чтобы привлекать восхищённые взгляды.
– Вы обе выглядите великолепно, – сообщает нам внизу Себ. Он уже переоделся в пижаму, его прямые тёмные волосы взлохмачены. Себ ложится спать рано, чтобы не
– Пошли с нами? С тобой гораздо веселее. Себ со смехом вырывается, встряхивая головой.
– Мне хватило одной прощальной вечеринки! Себ очень похож на Саймона – такой же славный. Джулия, уже в рабочей униформе, собирается на дежурство. У неё усталый вид, в волосах больше седины, чем раньше. Но, когда она берёт нас за руки, её голубые глаза сияют. Кажется, мама Верити сейчас заплачет.
– Дорогие мои девочки, перестаньте, пожалуйста, расти. – Верити давно выше Джулии. – Какие вы красавицы!
Верити недовольно закатывает глаза, но на самом деле ей приятно слышать такое от матери. Саймон обнимает жену и легонько целует её в макушку. Они оба с гордостью смотрят на Верити, и меня на мгновение охватывает зависть. Уходя, мы обещаем Саймону вести себя хорошо и вернуться вовремя. По дороге на праздник Верити то и дело спотыкается на своих высоких каблуках, а я тихонько торжествую, что выбрала удобную обувь. Туфли Верити мне не подошли. Может, я и замёрзну, но хоть ноги не подверну.
И вообще, мне нравятся мои ботинки.
Праздник устраивают на опушке леса, возле школы. Чем ближе мы подходим, тем яснее доносятся музыка, радостные крики и визгливое пение. Идём на запах дыма. Верити восхищённо вздыхает при виде фонариков, которыми украшены ветви деревьев. Посреди большой поляны в жаровне пылает огонь. Бывшие одноклассники расположились вокруг на одеялах. Кто плавит кусочки пастилы, кто просто подбрасывает в костёр шишки и веточки, любуясь пламенем. Народу много, можно незаметно присоединиться к остальным. Нас с Верити встречают преувеличенно любезно: уже человек десять кинулись к нам с объятиями, хотя в школе мы с ними почти не общались. Наверное, успели выпить горячительного, да и свобода пьянит – не будет больше ни школы, ни экзаменов.
Парень из моего подготовительного класса для чернильщиков протягивает нам с Верити бутылки с чем-то и кричит:
– Пей до дна!
Это Карл – один из тех самоуверенных симпатяг, от которых у меня мурашки по коже. Высокий блондин, многие считают его красивым, девчонкам в школе он очень нравился. А мне не очень. Ещё в самом начале учебного года, заметив, что я легко краснею, он задался целью смущать меня чуть не каждый день. Стоит ему оказаться поблизости, и я замираю, как натянутая струна. Он говорил, что учится на чернильщика просто так, на всякий случай, что отец уже приготовил ему место в семейном предприятии. Карл никогда не упоминал, что же это за предприятие, чем занимается его отец. Проворачивает сомнительные делишки, не иначе.
Я слишком смущена, чтобы отказываться, и беру бутылку, но как только Карл отворачивается, возвращаю её на стол к остальным напиткам. Хорошо, что сегодня он не пытается уделять мне особого внимания. Идём дальше, к костру (то есть я иду, а Верити ковыляет: по лесу на шпильках не подефилируешь). И тут Верити встречает парня, с которым познакомилась на уроках обществознания. Его друзья освобождают нам место на одеяле, приглашая присоединиться к их компании. Не знаю, как можно сесть в этом костюме на землю, не сверкая нижним бельём, поэтому опускаюсь на колени,
Сегодня большинство явно решило продемонстрировать свои знаки и рисунки. Показывают друг другу запястья, любуются новыми метками профессий. Девчонки радостно взвизгивают, обнимаются, мальчишки похлопывают приятелей по плечам. Школьная форма скрывала большинство знаков, а рисунки по личному выбору нам разрешили наносить только несколько месяцев назад. Сегодня парни тоже одеты в традиционные кожаные одежды. Торсы почти все оставили открытыми, но брюки надеть не забыли. У некоторых на груди боевая раскраска – грязевые полосы, чтобы не так бросалось в глаза отсутствие знаков. По поляне разносятся боевые кличи, мальчишки устраивают борцовские поединки, хвастаясь перед всяким, кто обратит на них внимание.
Соскальзываю в «режим чтения», изучая скрытые ранее татуировки на знакомых. У одной девушки со светлыми волосами до плеч и широкой довольной улыбкой новый большой рисунок на бедре. Её ногу обвивает змея. Змеиный язык вздрагивает, и я вижу, что этот знак девушка выбрала в честь одного приятеля. Вероятнее всего, он сам предложил такой вариант. Чешуйчатое тело змеи скрежещет по мягкой душе девушки, рептилия подавляет её, занимая слишком много места на её теле. Внимательнее вглядевшись в знак, с облегчением читаю, что с тем другом девушка рассталась, но жалеет, что он оставил на ней такой заметный след.
Интересно, каково это – быть змеёй, сбрасывать кожу и начинать сначала?
Некоторые, например мои родители, выбрали для своих знаков общую тему, что-то вроде идеи, связывающей все рисунки. Так часто делают. Мамина тема – цветы. Не букеты, а отдельные цветы, с которыми она похожа на живой гербарий. Каждый бутон или распустившийся цветок прорисован на её коже с мельчайшими деталями, как в учебнике ботаники, с аккуратными подписями. Все её рисунки, как и мама, красивы, скромны и сдержанны. При первом взгляде видны лишь невыразимо прекрасные цветы, кажется, вот-вот повеет их ароматом. Но, если всмотреться внимательнее, действительно прочитать её, каждый знак откроет свой истинный смысл. Некоторые – готовые распуститься бутоны, другие – в самом цвету, до них так и хочется дотронуться, но есть и засохшие экспонаты гербария с побуревшими лепешками. Мне сложно прочесть мамину историю в подробностях. Быть может, потому, что мы слишком близкие родственники, или она так хорошо прячет свои тайны.
Все папины знаки были связаны с морем. Он ездил на побережье всего однажды, совсем маленьким. У нас до сих пор хранятся ракушки и камешки, которые он собрал в тот день у воды. Папину кожу украшали синие и зелёные волны, рыбы, чайки, русалки и морские коньки. Если не считать того ворона.
Не буду об этом думать. Оглядывая собравшихся, нетрудно заметить, что большинство моих одноклассников особенно не раздумывали над выбором первого личного знака. Наш преподаватель на курсе чернильщиков пренебрежительно отзывался о тех, кто выбирает знаки без должного внимания. Говорил, что однажды они пожалеют о своих решениях, что их безвкусные, поспешно нанесённые рисунки останутся с ними навсегда. Возможно, он прав, но, глядя на бывших соучеников, таких весёлых и беззаботных в свете костра, я думаю только о том, что они сделали хоть что-то, сделали выбор, поставили метку. По крайней мере, они не испугались.