Метод беззакония
Шрифт:
– Не подойдет. Он мертв.
– Неужели ты его ухлопал?
– Не я, рысь.
– Все равно пошли. Тебе сейчас в поселок нельзя. Прибьют. Я тебя проведу через болото прямо в город, а там мотай на все четыре стороны.
– Да, пожалуй ты прав.
– Жалко Лешку, три года тому назад, я не мог так же его спасти.
– А мне сказали, что ты его убил.
– Его убил Васька-убивец. Он так же шел за ним и когда тот, дурачок, расслабился и отпустил подсадного, его и пришлепнули. Кстати, это здесь недалеко.
Я
– Вот здесь, Лешка убитый лежит.
Он стволом раскидывает хворост под елью и я вижу скелет в драной и погнившей форме стражника.
– Видишь, дырки на черепе?
От виска до проушиной дырки черепа, видны три ровных пулевых отверстия.
– Такое можно сделать только из автомата. Васька и полоснул по нему сбоку.
Шатун опять закидал хворост на кости.
– Тебя это то же бы ждало. Идем быстрей. Мало ли что еще придумал ваш старшой.
Подходим к болоту и тут Шатун уверенно подходит к зеленой ряске охватившей островки кочек.
– Иди за мной. Здесь под водой две жердины. Старайся не спешить, ощупью.
Действительно две скользких жердины позволяют пройти метров пять. Потом под ногой опять жерди, но уже три и по импровизированному мостику мы проходим метров триста.
– Здесь по кочкам. Иди лучше мне в след,- командует Шатун.
Теперь два километра мы скачем, как кенгуру, по ржавым выступам мха. Болото начинает густеть сосенками и Шатун уже уверенно прет по едва видной тропинке. Мы выходим на твердую землю.
– Это большой остров,- поясняет шатун.- Здесь, лет сто тому назад, жили староверы. Спасались от батюшки царя. Потом вымерли, а постройки их остались. Мы, пожалуй, в них сделаем привал, а завтра утром пойдем дальше.
Среди сосен великанов стоят постройки мертвой деревни. Тихие улицы и раскрытые ворота и калитки, отдают жутью. Мы проходим мимо закопченного сруба, на котором полупровалившаяся крыша и крест боком провисают над головой.
– Что это?
– Это их молельня.
– Погоди.
Я подхожу к двери и пытаюсь ее открыть, но она не поддается. Тогда ударом ноги вышибаю прогнившее дерево. Дом шатается и часть кровли с грохотом падает на пол. В пустой, черной комнате, освещенной светом дыры потолка, на стенке, почти под потолком, образ святого, похожего на Николая-чудотворца. Краски совсем потемнели, но позолота на одежде и нимбе святого резко выделяют его голову и фигуру.
– Ух ты,- раздается сзади голос Шатуна.- Сколько бывал в этой деревне и сюда не раз заглядывал, а вот этого не видел. Поди дорогая икона?
– Очень. Цены ей нет. Мы крышу разрушили, она теперь окончательно сгниет.
Шатун подходит и, встав на цыпочки, пробует икону снять.
– Не трогай, она наверняка вся проточена червем. Здесь нужен реставратор.
Но
– Действительно, вся в дырьях, но смотри какая крепкая. Ладно, я ее здесь в деревне оставлю, не гнить же ей действительно.
Он подхватывает икону, мы выходим из молельни и, пройдя шагов десять, слышим сзади грохот и шум. Сруб рухнул.
Шатун проходит домов десять и уверенно сворачивает во двор. Под черной с зелеными колониями бактерий крышей, стоял дом из толстенных бревен.
– Что это?
Я ткнул автоматом на крышу.
– Неразумный народ жил. Здесь есть еще недалеко остров, но больше этого, там свинцовый рудник. Вот они свинец добыли, раскатали и сделали крышу. От температуры он малость размяк и припечатался к доскам. теперь пока доски не рухнут, крыша стоять будет.
Мы заходим в дом и я удивляюсь сохранности имущества и всего уклада жизни староверов.
– Так ведь никто сюда кроме меня, да тех кого сопровождаю, дороги не знает, а так бы давно все растащили и разворовали. Смотри, даже окошки слюдяные остались.
Шатун ставит икону в угол и начинает растапливать печку.
– Сходи на колодец, он здесь за углом. Вот котелок. Веревку свою привяжи и доставай.
Вода на удивление была чистой и свежей. Мы с Шатуном поели сваренной каши и только приступили к чаепитию, как я спросил.
– За что ты убил троих старателей?
Шатун чуть не поперхнулся чаем.
– Кто сказал?
– Старшина читал бумагу, что тебя ищет МБ за убийство трех человек.
– Вот, гады. Теперь я понимаю, почему такая охота на меня. Не убивал я их. Старатели работали на ручье Чуньки, я им иногда помогал. Они действительно напали на золотой песок. Однажды, когда я шел своим рейсом до лагерей услышал выстрелы и очереди из автомата. Я рванул на звук и вот представляешь, что я увидел, перед избушкой сидит Васька и собирает по земле гильзы от автомата. Я его хотел прибить, да оказывается он был не один, из домика вышел, знакомый наверно тебе, Мишка-стражник. В руках у него мешочки с золотым песком. "Васька нашел, давай быстрей сваливаем". Тот отвечает: "Сейчас, надо следы замести, все гильзы автоматные собрать, что бы на нас не подумали." Вот так и погибли мужики, а на меня все свалили.
Утром Шатун вывел меня с острова и пройдя по болоту еще километров восемь, мы опять вступили на твердую землю.
– Здесь мы с тобой расстанемся,- говорит Шатун.- Ты иди не строго на Юг, немного влево. Поперек проходит река, на нее наткнешься и пойдешь по берегу против течения. На изгибе реки увидишь перекинутый канат, по нему проползешь на ту сторону и по ухоженной тропки - до шоссе, а там до города недалеко.
– Это ничего, что я в форме.
– Без автомата, кто внимание обратит. Поэтому его лучше спрячь.