Метод супружества
Шрифт:
Я пристально смотрю на него, стоящего на моей кухне, одетого в выцветшие джинсы, носки — у него хватило порядочности снять свои грязные ботинки у двери — и обтягивающую футболку с грязными разводами. На нем все еще надета кепка, грязно-светлые волосы выбиваются из-под нее.
Он не побрился, так что на его чертовски точеной квадратной челюсти тоже есть тень.
И он, блять, ухмыляется мне. Ухмыляется. Демонстрируя белоснежную, слегка кривоватую улыбку.
— Сначала всегда подозревают на вторую половинку, — легко
— Я их закадрю, и выпутаюсь, — говорю я. — Вы, янки, очарованы моим акцентом. И у меня классные сиськи.
Взгляд Кипа метнулся к моей груди.
— У тебя чудесные сиськи, — соглашается он.
Моя киска пульсирует.
Совсем чуть-чуть.
Но «чуть-чуть» — это уже слишком.
И сбивает с толку.
— То, что ты сделал сегодня в пекарне, было чертовски нехорошо, — твердо заявляю я, прищурив глаза.
— Что я сделал? — спрашивает он, изображая невинность. — Я заказал шесть печенюшек, но клянусь, только четыре были для меня. К тому же, Нора — волшебница. И я благословлен быстрым метаболизмом, — он указывает на свое идеальное, черт возьми, тело.
— Дело не в печенье, — огрызаюсь я. — Но, конечно, у тебя быстрый метаболизм. Потому что природа в очередной раз награждает мужчин ресницами и оттенками волос, за которые женщинам приходится платить уйму денег, — бормочу.
Кип пожимает плечами.
— Поговорю об этом с богом, когда встречусь с ним.
Ладно, это правда сбивает с толку.
— Ты не можешь целовать меня в пекарне, — говорю я. — Никогда больше. Ты уже дважды засовывал свой язык мне в глотку на рабочем месте.
Кип подходит к холодильнику и достает одно из многочисленных сортов пива, которые теперь там припасены. Я тоже пью пиво, но на самом деле никогда не наполняла им свой холодильник так эффективно.
Он ходит по магазинам. Не только за пивом, но и за кучей еды.
— Первый раз был на нашей свадьбе, так что это точно не считается, — говорит он… после того, как откупоривает бутылку о мою столешницу.
— Эй! — я хнычу. — Это мои гребаные каменные столешницы.
Кип опирается бедром о стойку, делает большой глоток и смотрит на меня.
— Технически, это моя столешница, — поправляет он.
Мое зрение затуманивает красный цвет.
— Я тебя сейчас огрею бутылкой вина и растворю в чане с кислотой, — заявляю я.
Кип ухмыляется мне.
— Я серьезно, — настаиваю, кладя руки на столешницу. — Нам нужны правила. Знаю, что мы должны играть какую-то роль, но в этой роли не обязательно должен быть задействованы ППЧ4. Нам предстоит долгая игра, и создавать прецедент для игры в хоккей с мячом каждый раз, когда мы видимся, у меня не получится. Совсем.
Он приподнял бровь.
— Ты уверена, что у тебя не получится? — спрашивает он. — Потому что сегодня утром мне показалось, что получилось.
Гребаный
Хватаю свой бокал с вином и делаю большой глоток.
— Уверена. И что бы ты ни казалось, это было лишь у тебя головке, — я оглядываю его с головы до ног. — Зависит от того, в какой из них больше мозгов.
Кип усмехается.
— Мы оба те еще интеллигенты.
Я не улыбаюсь.
— Больше никаких поцелуев, — заявляю перед тем, как выйти на улицу, прихватив по пути свою бутылку.
***
После первого дня было создано правило.
Не засовывай язык в глотку своей жены.
По прошествии второго дня было создано второе правило.
Не хватай свою жену за задницу на праздном ужине рядом с лучшим другом.
Все шло так, пока у нас не сложился список примерно из десяти правил.
Кип наслаждался этим процессом. Я знала это, потому что он не скрывал своего удовольствия. Ни капельки. Он получал от этого наслаждение.
Что привело меня в абсолютную ярость.
Так что да, в первый месяц брака я в значительной степени лгала своим лучшим друзьям, пыталась избегать любых тем о «блаженстве новобрачных», не убить Кипа и постоянно задавалась вопросом, что, черт возьми, я сделала со своей жизнью.
Плюсом было то, что моя лучшая подруга жила в блаженстве и забеременела от мужчины, которого очень любит.
И, к счастью, Кип перестал приставать ко мне после первой недели, у нас получилось создать что-то вроде рутины.
Конечно, мы должны проявлять некоторую нежность, когда находимся на публике или в кругу наших друзей, но я с холодной головой подходила к этому. Убедила себя, что играю роль вне своего тела и вне реальности.
Настроиться на такой лад оказалось легче, чем я думала. Это все ложь.
Да, иногда я просыпалась посреди ночи вся в поту, чувствуя вину и абсолютную панику из-за того, что делала, но в остальном была в порядке.
В полном порядке.
Кип
Мой день был дерьмовым с самого начала. Я не спал. Ничего необычного. Я почти никогда не спал. Но когда голоса становились громкими, и я не мог взять себя в руки, то шел в бар, подцеплял женщину и трахал ее до тех пор, пока не переставал соображать.
Я не могу трахаться. Рука не помогает. Особенно когда я дрочу, и мне приходит в голову лицо, сиськи Фионы, и чертова морщинка между ее бровями.
Все, о чем я думаю — она в спальне, в этом доме. И это не дает мне уснуть всю ночь напролет.
Как, черт возьми, я собираюсь прожить здесь больше года, — выше моего понимания.
Но я с этим разберусь. Притяжение исчезнет.
За исключением того, что сегодня утром я проснулся чертовски раздраженный и увидел, как Фиона, спотыкаясь, ходит по кухне в каком-то прозрачном халатике, пижамных штанах и майке, подчеркивающей форму и розовый цвет ее сосков.