Методика очарования
Шрифт:
Пару минут я усиленно думала. Что-то похожее на истину в словах Катерины, безусловно, имелось, но… Торговать погодой? Бред! Она ведь не подчиняется воле человека. Или уже подчиняется? Ведь научились же наши ученые тучи «разводить руками», точнее, самолетами. Может, они теперь умеют и климатические пояса местами менять? Да нет, такого не может быть, потому что не может быть никогда! Природа никак не допустит подобного нахального вмешательства в смою личную жизнь.
Тут мне в голову пришла поистине гениальная мысль, которая заставила забыть о претензиях к природе.
— Послушай, но ведь тогда получается, что убийца должен был знать о м-м… делах Никиты, Михаила и Крюгера, — поделилась я мыслью с Катериной. — Знать —
— В корень зришь, Сан Саныч! — воскликнула Катька. — В этом деле имеется еще одна заинтересованная сторона. Только вот в чем ее интерес?
— И кто эта сторона? — подсказала я.
Мы с Катькой уставились друг на друга в поисках ответа на поставленный вопрос. Наверное, минут через тридцать нам и удалось бы назвать пару-тройку кандидатов на роль злодея, но звук бьющегося стекла помешал выяснению истины. Сразу же за хрустальным звоном послышался шлепок малопонятного происхождения, словно бы кто-то вздумал взять хороший кусок дрожжевого теста и запустить им в стену. Тесто сказало: «Ш-ш-ш… чмок», после чего в комнате установилась подозрительная тишина. Я не успела высказать своего мнения по поводу этого происшествия, как мне в уши ворвался нестерпимый по децибелам вопль, отдаленно напоминавший голос Катерины. Орала она с чувством, вкладывая в крик всю силу как своих голосовых связок, так и мощных легких. При этом рука подружки вновь застыла в воздухе в почти ленинском жесте, когда тот с воодушевлением указывал дорогу в безоблачное коммунистическое будущее. Вождь, как известно, всех облапошил, и моя Катька направилась по его неверному пути. Глянув в направлении ее указующего перста, я сразу поняла, что обманулась в своих ожиданиях так же, как и весь русский народ семьдесят лет назад. Впрочем, это не помешало мне выступить второй в дуэте с Катериной, правда, на полтона выше. Кричала я, должно быть, ненамного тише подруги.
Посреди комнаты лежал… труп! Он влетел в окно, шмякнулся на пол и теперь испугал нас с Катериной своим присутствием. Только не следует думать, будто это Макферсон вернулся, хотя, признаюсь, мысль такая у меня мелькнула. Однако при более внимательном рассмотрении тела оказалось, что это всего-навсего труп огромной черной вороны. Напрягать голосовые связки из-за птички, пусть и дохлой, было как-то неловко, потому я умолкла, а следом за мной заткнулась и Катерина.
— Что это? — задала подруга довольно бестолковый вопрос — зачем спрашивать, раз и так видно? Но я послушно ответила:
— Ворона.
— Вижу, что не павлин! Я спрашиваю, как она сюда попала?
— Прилетела, — ответила я, понимая, как глупо это звучит.
Катька тоже это почувствовала и отчего-то разозлилась:
— Ты головой-то своей думай! Она же мертвая! Не могла она летать…
— Ну… Она же не всегда была мертвой. А что, если она летела, летела, сбилась с курса, умерла и врезалась в наше окно? Или, наоборот, сперва врезалась в окно, а потом умерла. — На мой взгляд, версия вполне подходящая, только подругу она не устроила.
— Ты много ворон в здешних местах видела? — хмыкнула Катерина.
Я задумалась. Эти птички, действительно, Ждановку почему-то не жаловали. Голуби, воробьи, грачи, стрижи — это пожалуйста, а вот ворон видеть мне доводилось редко. С трудом борясь с подступившей к горлу тошнотой, я приблизилась к птичке, Катерина тоже присела на корточки, и мы вместе приступили к изучению тушки. Зоология никогда не входила в число моих любимых школьных предметов, но даже мне стало ясно, что ворона прилетела к нам уже мертвой: шея у птички была вывернута на сто восемьдесят градусов.
— К-кать… — бледнея от внезапной догадки, пролопотала я. — Это знак!
Катька вздрогнула и, соревнуясь со мной в степени бледности, без особой уверенности пискнула:
— Дура ты, Саня! Какой знак?
Я
— Черная метка!
— Мама!..
— Никакая не мама. Ты в детстве приключенческие романы читала?
Мы с Катериной росли вместе, и я доподлинно знала, что любимым чтивом в розовую пору у подруги был роман Дюма «Асканио». Его, в смысле роман, она знала наизусть, цитировала целыми страницами и одно время даже говорила в стиле той эпохи, то есть немного вычурно. Поэтому я ничуть не удивилась, когда в ответ на вопрос Катька неопределенно пожала плечами, из чего следовал однозначный вывод: приключенческие романы она, конечно, читала, но дело это прошлое, и вспоминать о них сейчас она не хочет. Кивнув, я пояснила:
— Там всегда так: тому, кто должен умереть, убийца присылает черную метку: дескать, готовься, время твое вышло!
— Что-то я не пойму, к чему ты клонишь, Сан Саныч, — пожаловалась подруга. — Голова у меня разболелась…
— Неудивительно. От такого у кого хочешь голова заболит. Только недолго ей болеть осталось. Черная метка — дело серьезное.
— Не делай мне страшно! — воскликнула Катерина. Она накрыла тушку вороны листом газеты, и теперь ничто не отвлекало нас от разговора. — Какая черная метка? Какой убийца? Объясни толком, Сань, только, очень тебя прошу, без этих твоих штучек!
— Хорошо. Знаешь, что означает эта дохлая ворона? Она означает, что мы с тобой стоим на пороге раскрытия какой-то страшной тайны и кто-то не хочет, чтобы тайна эта стала известна. Ой! — Я испуганно зажала рот ладошкой, ибо поняла, что только что сказала.
— Вот именно! — кивнула Катька. — Ни при чем здесь твоя метка. Дело в бумагах Никиты и Саламатина. Думаю, мы на верном пути, Санчо. Смерти Кита, Мишки и Макферсона — дело рук одного человека, который хотел воспрепятствовать темным делишкам парней. Первые две смерти он мастерски сляпал как несчастные случаи, но вот на американца у него времени не хватило, пришлось просто так грохнуть, а труп спрятать. Теперь наша очередь.
— В каком смысле?! — оторопела я.
— В прямом. Мы влезли не в свое дело, занялись выяснением причин смерти ребят и, того и гляди, выйдем на убийцу. А ему это на фиг не надо. Вот он и предупреждает… Или просто дурака валяет. Псих, одним словом.
Придя к такому малоутешительному выводу, мы с Катериной принялись наводить порядок в моей спальне. Делали все молча, потому что головы были заняты одинаковыми невеселыми мыслями. Покончив с уборкой, мы, не сговариваясь, переместились в комнату Катерины — оставаться в оскверненной спальне я не могла — и стали устраиваться на ночлег. Впрочем, заснуть никак не получалось. Да это, в общем-то, неудивительно: кто спокойно заснет, зная, что поблизости бродит самый что ни на есть хладнокровный убийца? Даже маленькая «Беретта», положенная под подушку, уверенности в завтрашнем дне не внушала. Я лежала под теплым боком Катерины и дрожала так, что большая двуспальная кровать ходила ходуном. Мне никак не удавалось отделаться от ощущения, что убийца в эту минуту шастает по нашему дому. Он, конечно, знает, где мы находимся, но специально не идет убивать, желая сперва хорошенько потрепать нам нервы.
— Ну хорошо, — вслух сказала подружка, словно продолжала прерванный диалог, хотя до этой минуты мы обе молчали. — Давай воспользуемся методом Холмса и попробуем ответить на главный вопрос: кому выгодна смерть Кита, Саламатина и Макферсона?
— А может, не стоит, Кать? — шепотом предложила я. — Я имею в виду — продолжать копаться в этом деле? Может, просто вернем все улики?
— Кому? — вопросом на вопрос ответила подруга.
После недолгих размышлений я пришла к выводу, что улики возвращать как будто бы и некому, потому подавленно промолчала. Катерина, видя такое дело, принялась рассуждать дальше: