Методотдел
Шрифт:
Он остался ночевать у тетки в своей комнате, которая ждала его в любое время. Засыпая, он все еще ощущал корицу. Ее нежный запах расслаблял тело и, казалось, уносил куда-то высоко, к расписному потолку столовой, где они только что сидели. Ему чудилось, что он в пустыне, в окружении крутых серповидных барханов. Яков слышал, как свистит ветер, видел, как снимает мелкую светло-коричневую стружку с песчаных холмов. Он шел по пустыне, и его ноги проваливались где по щиколотку, а где и почти по колено. Песок был на удивление мягким, словно пух. Он совсем не обжигал ног, хотя нещадно пекло солнце. У Якова вдруг возникло желание зарыться в этот песок, закопаться
— Так ведь это корица! — воскликнул Яков.
Вдруг он увидел Настеньку, такую же фиалковую, как и тогда на дне рождения. Она появилась, будто бы из облака, и ее окружала легкая дымка. Босая, она невесомо танцевала по этому песку. Девушка звонко смеялась и не сводила с него своих прекрасных глаз. Яков любовался ею, протягивая навстречу руки, совершенно не думая о том, что будет дальше.
Когда он проснулся и открыл глаза, то увидел, что на краешке его постели сидит Настенька и держит его за руку.
Глава XXVIII, рассказывающая о счастливом воплощении задуманного
Я закончил читать. Лица коллег выражали разное, но никто не решался высказаться первым.
— Ну, что скажете? — спросил я.
На стуле заерзал Агарев. Он тяжело выдохнул, и это было сигналом к его наступлению.
— Мне кажется, — начал он, — получилось довольно оригинально, но вот совсем не для детей. Это притча для взрослых, и я не вижу ее во Дворце. Сами посудите — там же какое-то торжество чертовщины, колдовство, странные персонажи и сновидения. Кстати, о чем это вообще все? — Агарев брезгливо сморщился.
— Это просто такой оборот, такая метафора, — с жаром пытался объяснить я.
— Ничего себе сказочка, — ухмыльнулась Дрозд. — С курящей и пьющей подозрительный бальзам ведьмой… У меня нет слов.
Я чувствовал, что сделался красным, как свекла. Было ужасно стыдно, и я уже жалел, что затеял все это, но теперь нужно было принять все как есть.
Повисла тишина. Агарев и Дрозд не собирались идти на попятную, показывая всем своим видом, что уже сказали свое слово. Трое других коллег молчали, потому что, видимо, их сомнения не могли перевесить в какую-то одну сторону. Даже Петя, в чьих глазах читалось желание меня поддержать, не мог найти нужных аргументов в защиту моей карлицы. Я начинал думать, что битва проиграна. Однако дальнейший ход обсуждения, равно как и судьбу всей этой затеи, резко повернуло мнение Риты:
— А мне кажется, это довольно светлая история. Там есть то, что может увлечь подростков. Я имею в виду необычный сюжет, загадку, колоритные образы. Что мешает теперь написать сценарий?
И вновь катализатор, позволяющий достичь перевеса в мою сторону, сработал. В результате Таня, Рита и Петя подтвердили свой интерес к тексту, а Зине и Максиму Петровичу пришлось допустить возможность, что эта история может быть показана старшим школьникам, если, конечно, изрядно потрудиться над сценарием.
Начиналась большая работа по подготовке к спектаклю.
Сначала героев нужно было нарисовать. В этом мне могла помочь только Таня. Она терпеливо выслушивала мои описания и по нескольку раз переписывала каждый портрет, ругая меня не только «маленьким язычком», но и выговаривая вслух, что «уже не знает, что я хочу, чтобы мне понравилось». Но все получилось замечательно, особенно карлица и ее свита. Правда все положительные персонажи, как мы ни старались с Таней,
Далее шло самое сложное — следовало изготовить куклы. Для этого мы сначала перелопатили большое количество литературы, а затем задумались о материалах. Кроме самих кукол и их одежды нужно было сделать массу всевозможных предметов кукольной жизни, а из того, что имелось во Дворце, почти ничего не подходило. Наверное, я заглянул в каждый его угол, где хранились какие-то вещи; у театралов и вовсе устроил настоящую ревизию, чем вызвал, в общем-то, справедливый гнев Тамары. Как ни крути, все упиралось в деньги, и на этом этапе мой проект мог быстро свернуться. Но, к счастью, тронутый-таки нашим рвением директор выделил достаточную сумму, которая лишь ненамного урезала авторские фантазии.
Поле закупки всего необходимого обозначился следующий вопрос: кто все это будет делать? Здесь совершенно точно можно сказать, что без рвения Порослева ничего бы не вышло. Мне очень повезло, что он был рукастым. Буквально к каждой кукле Петя приложил свои руки, чтобы та обрела полноценную кукольную плоть. В Интернете он подружился с каким-то кукольным мастером, и тот в прямом эфире давал все необходимые консультации. Максим Петрович помогал Пете ожидаемо лениво, но все же помогал, зато Витька стал отличным напарником в этом деле. Ребята заметно сдружились, а значит, один из воспитательных эффектов работы над спектаклем уже был доказан, что не могло меня не радовать. Совсем удивительным для всех нас оказалось участие нелюдимой Аннушки, у которой вдруг проснулось желание мастерить, и самое интересное, что у нее неплохо получалось. Вообще, мы меньше стали ссориться во Дворце, все это действительно объединило нас — таких разных и разобщенных. Таня, Рита, Зина и Агнесса Карловна обшивали наших кукол и занимались отделкой декораций. Виталий Семенович подобрал из музейных запасников артефакты для спектакля. Тамара предложила позаниматься сценической речью с теми, кто будет озвучивать наших персонажей.
Когда куклы были готовы, нужно было выбрать тех, кто будет актерами. Я, Петя, Витек, Таня и Рита — ну а кто еще?..
Это было сложно — подружиться с марионетками. Поначалу они совершенно отказывались слушаться, просто ни в какую. Самым трудным оказалось синхронизировать движения куклы, чтобы она могла одновременно, скажем, кивать, махать рукой и сгибать колени. От напряжения у нас дрожали руки, заставляя психовать и срываться друг на друге. А иногда мы были охвачены приступами дикого хохота, потому что и правда все это порождало множество комичных ситуаций. Очень уж смешная получилась марионетка Луиза, которой водил я и за которую на репетициях, до записи фонограммы, мне приходилось произносить реплики. Коллеги умирали со смеху, когда я входил в образ карлицы, и мы часто слетали с текста и уносились в дурашливую импровизацию.
В озвучивании кукол принимал участие более широкий круг обитателей Дворца. Тамара сразу согласилась озвучивать две роли — карлицу и Рогнеду, и хочу заметить, что это было стопроцентное попадание. У Тамары был шикарный голос с небольшой хрипотцой. В зависимости от нужного эффекта он мог становится то бархатно мягким, то угрожающе скрипучим, но в обоих случаях он завораживал. Завадский, у которого был приятный баритон, напротив, долго не соглашался, но затем все-таки взял на себя роль Якова, также роли достались Агнессе Карловне, Рите, Тане, Виталию Семеновичу и Толику. Я же читал текст от автора.