Метро 2033: Крысиный король
Шрифт:
Штык и Чита рванули следом. Когда Леонид стал отставать, Николай сбавил темп, оказавшись позади него, и принялся мотивировать друга легкими толчками в спину. Впрочем, цокот острых, членистых ног позади был куда лучшей мотивацией. Услышав его совсем близко и ощутив, как нечто ударило его по рюкзаку, Штык прибавил скорость, поравнявшись с другом и даже вырвавшись вперед на несколько шагов. Леонид старался не отставать, хрипя от недостатка воздуха, шумно втягивая его через фильтр противогаза. Он задыхался. В глазах помутнело. В висках стучала тревожная барабанная дробь. Колени ныли от нагрузки.
Коридор закончился неожиданным тупиком. В полумраке
Сзади что-то гулко ухнуло и ударило в стену туннеля, будто бы тварь, как и Чита, не ведала о выходе на улицу. Переход за спиной содрогнулся.
Леонид приготовился к новому забегу, отыскивая глазами товарищей, однако по их расслабленным позам понял, что они достигли финиша. Тогда он устало рухнул на колени.
– Паутина, что ли? – брезгливо затряс он рукой.
– Паутина, – подтвердил Дед, отряхиваясь.
Николай боязливо приблизился, держа на прицеле выход из перехода.
– Все, спортсмены, финиш, нормативы сдали. – Командир положил ладонь Леониду на плечо.
– Что это за херь?
– Паук.
– Паук?
– Или паучиха, я ей яйца не щупал. Штык, отойди оттуда, она не вылезет, если не злить. Сейчас ты, блин, ей в морду досветишься.
– Просто по коридору пройти нельзя было? По пустому? Зачем ее приманивать? – Николай отошел от выхода.
– Ты знал, в каком она проходе? – Волков сделал паузу и, не дождавшись ответа, продолжил: – Вот и я не был уверен. А самым обидным было бы дойти по пустому коридору до выхода, а там встретить эту членистоногую, которая из второго выскочила бы. А так наверняка – точно знаешь, что она за спиной. Знай себе беги и не останавливайся.
Якорь взглянул на светящиеся стрелки часов, надетых поверх защитного костюма.
– Держите территорию, – он скинул со спины баул, достал атлас, разложил. Неразборчиво забубнил себе под нос. – Так… мы на Чугунной. Можно и здесь на ночевку что-нибудь найти, но нора, которую Шах отметил, проверена. Плюс заначка какая-нибудь имеется. И расположение выгодное – дорога и вход в метро просматривается. Силы есть еще? В путь.
До укрытия отряд добрался без приключений. Лишь во дворах, когда Дед искал нужный дом, на них выбежала стая собак Павлова. Шальные псы бросились на людей, едва заприметив, но как только Чита для острастки угостил их дробью, разбежались, громко обматерив врагов по-собачьи.
Оказавшись в подъезде девятиэтажки, отряд поднялся на пятый этаж, где командир кивнул на нужную дверь.
– Сюда, но сперва зачистка, чтобы спалось спокойнее.
Прикрывая друг друга, они поднялись до верхнего этажа. По дороге Дед толкал двери в квартиры и, если они оказывались не заперты, некоторое время стоял на пороге, светя фонариком внутрь и призывно улюлюкая. Жильцов в доме не обнаружилось.
– Ну что, диггеры, можно и на ночевку вставать.
– Якорь, а мы теперь, правда, диггеры? – поинтересовался Чита.
– Мы со Штыком – диггеры, точно, Колян? А ты – как хочешь. Тебе же слово не нравится.
Николай гоготнул и ткнул Леонида в бок. Чита помедлил, будто бы задумавшись, затем ткнул друга в ответ: «Нравится, я тоже диггер».
– Ишь ты, – развеселился командир, – диггер он! Ладно, заслужил, все-таки макаку ту, считай, на себя записал. Ну, тогда отметим пополнение в нашем братстве. По пятьдесят грамм. После залаза оно в пользу идет.
– И Шаха
– И Шаха помянем, – серьезно кивнул Дед, – один диггер убыл, двое прибыло. Счет два-один. Пока что в нашу пользу.
Глава 5. Шестеренки
Крохотная комнатка вмещала письменный стол, несколько стульев и узкий несгораемый шкаф, лишенный одной створки. При этом довольно смело именовалась кабинетом. Впрочем, что еще надо для работы пытливому уму, кроме нескольких амбарных книг, лежащих на столе, бумаги, упаковки которой были сложены у дальней стены, и заточенных карандашей, высовывавшихся из стеклянного стакана?
Девушка, сидящая за письменным столом, находилась здесь не по собственной воле. Она вновь, как раньше, ощутила себя пленницей, заключенной в темницу. Когда она была маленькой девочкой, то проводила в этой комнате, казавшейся ей скучной и унылой тюремной камерой, дни напролет.
Первое время девочка никак не желала мириться со своей тяжелой участью: надзиратель, который находился здесь же, в камере, кроме ужасной пытки скукой, заставлял учиться писать и читать. Она плакала, искала возможность выбраться и пыталась разжалобить своего тюремщика, выпросить у него хотя бы часик свободы.
Она знала, как распорядиться этим долгожданным часиком! Страдая от скуки и мечтая о свободе, девочка планировала наперед каждую минуту, чтобы потом, когда надзиратель поддавался на уговоры и открывал дверь, ведущую на станцию, не тратить ни секунды на размышления о том, что следует предпринять. Чтобы запомнить каждое мгновение, проведенное за пределами ее темницы.
Едва дверь за ее спиной захлопывалась, пленница опрометью кидалась прочь, обегая все уголки на станции, где только могли быть ее друзья. Собирая вокруг себя ватагу сверстников, она вмиг заражала их своим задором, сжигая за несколько часов весь пыл, накопленный за целый день заточения. Дети из нескольких разрозненных группировок, разделившихся по возрасту, полу или личным интересам, под ее руководством сбивались в единое целое, превращались в организованную банду, держащую в страхе все взрослое население станции.
Назад, в темницу, она всегда возвращалась вовремя. Таковы были условия сделки. Лишь изредка, заигравшись в прятки или в казаки-разбойники, неподвижно застыв в укрытии или с азартом разыскивая товарищей, следуя по нарисованным мелом на стенах и на полу стрелкам, девочка слегка опаздывала.
Все изменилось в один прекрасный день, а может, вечер. Она этого уже не помнит, да и трудно различать время суток, когда часы липнут друг к другу, словно мухи, скопившиеся на липкой ловушке.
Все изменилось, когда маленькая пленница поняла, что у нее есть особая сила, которой она уже давно научилась владеть, сама того не замечая. Раньше она использовала свою силу только для того, чтобы распланировать долгожданный час обещанной свободы, продумать каждую его секунду и живо вообразить все то, чем она будет заниматься. Теперь же она сообразила, что силу можно использовать и для того, чтобы скоротать время заключения. Именно тогда девочка начала додумывать. Не наполнять скучную жизнь яркими образами, не подменять реальность красочными картинками, а лишь чуточку домысливать. Как оказалось, жизнь и так была полна интереснейшими сюжетами и событиями, нужно было лишь немного присочинить. Капельку фантазии – и она уже не была пленницей, комнатка переставала быть тюрьмой, а надзиратель больше не был строгим и непреклонным.