Метро 2033: Смерть октановых богов
Шрифт:
И Вовк сжал кулаки, поднялся и пошел к Черноморову, который обеспокоенно вертел головой. Он потерял контакт с жертвой, а помощники, как ему сказал мальчик, все были вырублены. Они не придут. Мужчина отчаянно пытался вновь взять контроль над тринадцатилетним мальчиком, но ему не удавалось. Вовк больше не пускал к себе в голову чужое сознание. Теперь мальчик был сильным, он помнил прошлое. Он управлял им, и он точно знал, что может управлять настоящим и будущим. Вовк не позволит кому-то изменить себя! Как тогда, в бункере, восемь лет назад…
Глава 2. Странный разговор
Середина октября 2033 г.
Мощный двигатель монстра еле слышно
И вот желтый капот вражеской машины плавно, словно нос корабля, поворачивал то вправо, то влево, объезжая кучи металлолома, которые покрывал валом валивший снег. На улице было холодно, в отличие от салона, где вовсю работала печка. Дворники исправно смахивали налипающий на лобовое стекло снег и раз за разом приоткрывали небольшое окно в снежную сказку. Дорога шла по обычному смешанному лесу, который укрывала снегом поздняя осень, и лишь остатки автомобилей напоминали водителю о том, что когда-то давно на мир обрушилась Великая и Ужасная Катастрофа, уничтожившая все живое на Земле! Ну, почти все…
Некоторые индивиды выжили и, будто забыв, из-за чего случилась война, продолжили дело погибших предков, уничтожая друг друга.
Софья Макаренко по прозвищу Сова от злости с силой сжала кожаную обшивку руля. Она еще не простила смерть отца тем мразям, что влезли в их спокойную жизнь и уничтожили семейную идиллию вдали от любых выживших идиотов в лесах под Вологдой. Да, девушка отвлеклась от мести на несколько дней, да, забыла про злость, что сводила челюсти и пальцы на спусковом крючке СВДС, когда в окуляре появлялась рожа одного из нефтяников из Ярославля – но только на время. Пока не вызволит из рабского плена детишек.
И у Совы получилось. Вместе с единственным, не считая отца, порядочным и достойным мужчиной, встреченным девушкой за всю сознательную жизнь, они освободили детей [4] . И теперь Макаренко могла со спокойной душой вернуться к мести.
Она сходила за угнанным «Хаммером», пригнала его в «Приют», заправила, набила припасами, найденными Михаилом Прохоровым – тем достойным человеком – в бункере под монастырем, и пустилась в новый путь. С новыми силами, с новой ясностью и спокойной душой…
4
См. роман автора «Приют забытых душ».
Впрочем, не совсем спокойной. Пятьдесят измученных взрослыми и истощенных детей вызвали у нее слезы и неясный зуд в груди, когда собрались попрощаться с Софьей. Трогательно и мило, но как-то неправильно для умирающего мира. Макаренко лишь скривилась, чтобы не показать чувства, а грудную клетку в это время сжимало спазмом, и на глаза наворачивались слезы. Софья, всегда такая сильная, упрямая и не в меру жесткая, не могла спокойно смотреть на жалостливые лица детей. Ее тянуло остаться, но твердый характер, воспитанный отцом и долгими тренировками, отказал шантажирующим Софью эмоциям. Сначала нужно закончить дело, а потом возвращаться к детям и, возможно, подумать о своем…
Вот как сейчас. Где еще подумать о рождении собственного ребенка, как не вдали от любого мужчины, в глухом, заснеженном лесу, который Макаренко пересекала на желтом «Хаммере», отобранном когда-то у бандитов? Наверное, самое романтичное место в мире…
Раньше подобные мысли не посещали голову двадцатипятилетней девушки. Наверное, потому, что в ее жизни существовал один мужчина – отец. А потом появились бандиты-нефтяники, негодяи, обирающие свободные земли и убивающие неугодных. Ни одного достойного мужика во всей округе, чтобы допустить даже мимолетную
Вновь возникшая мысль о гипотетическом ребенке разозлила Сову. Макаренко сжала пухлые губки и нахмурилась. Единственный достойный мужчина в ближайших областях, с кем можно создать семью, – Михаил Прохоров, но у него пятеро детей! И еще около пятидесяти приемышей! Это же… Это же… Но тут вспомнились печальные и угрюмые маленькие лица сирот, провожающих Макаренко в дорогу у ворот Горицкого монастыря в Переславле. Полсотни одиноких маленьких детишек! И одного Михаила на них явно маловато! Сова сжала губы и зашмыгала носом, часто-часто заморгала, чтобы предательские слезы не брызнули из глаз. Не ко времени все это – слезы, размышления о ребеночке и потенциальном отце! Земля еще горит под ногами убийц отца, а месть… с ней лучше не задерживаться, а то жизнь закрутит в водоворот, и не заметишь, как остынешь и забудешь о справедливости, необходимой, как воздух! Нет! Сначала нефтяники, а потом уже Переславль-Залесский, дети, возможно, Михаил, любовь и собственный ребенок.
Сова пошмыгала носом и повернула к себе зеркало заднего вида, выбрала участок дороги, где не нужно все время петлять меж искалеченных войной машин, и взглянула на себя, стирая с глаз предательскую влагу. Макаренко – дочь своего отца! Она выдержит! Она отомстит! Развесит головы негодяев по всему Ярославскому шоссе, когда будет возвращаться в «Приют забытых душ», чтобы любым мразям в радиусе пары сотен километров от Ярославской области неповадно было лезть к детям!
Макаренко объехала одну из куч металлолома, сваленную посреди дороги, вновь взглянула в зеркало заднего вида и нахмурилась. На заднем сиденье высилась груда мешков с одеждой и провизией, которые они нашли с Михаилом Прохоровым в бункере под Горицким монастырем, когда уничтожили Черномора с Кизляком [5] , и что-то в этой куче насторожило девушку. Она прищурилась, напряглась, и вдруг резко вжала педаль тормоза в пол. Автомобиль проехал еще несколько метров по снежной каше, прежде чем остановился. Мешки и баулы по инерции начали перелетать вперед, как и тот, кто прятался среди них…
5
См. роман автора «Приют забытых душ».
Как только «Хаммер» остановился, Сова одной рукой схватила перелетевшего через сиденье вместе с мешками человека, а второй стала наносить ему резкие и частые удары. Какое-то время незнакомец дергался и невпопад лягался в ответ, а потом не выдержал и закричал:
– Стой! Сова! Стой! Пожа-а-алуйста-а-а!
Тонкий детский голосок остановил руку девушки, она дернула тело на себя, вырывая его из груды мешков, и… оказалась нос к носу с Русланом Озимовым. Двенадцатилетний черноволосый мальчишка морщился и хмурился от боли и виновато смотрел на Сову черными глазами.
– Ты! – воскликнула девушка возмущенно.
– Ты обещала научить меня стрелять из снайперки! – быстро затараторил пацан. – Ты обещала!
– Ты… – опять начала Софья и от возмущения на секунду проглотила язык. Потом рявкнула: – Да ты с кукушкой-то дружишь? А?!
Руслан вжал голову в драную телогрейку.
– Дружу, – протянул он обиженно.
– А по-моему – нет! – громко возразила Макаренко.
– А по-моему – да! – упрямо перебил Озимов и затараторил: – Как нам еще уговорить тебя остаться? А?!