Метрополис. Индийская гробница(Романы)
Шрифт:
ГЛАВА Х
Геймердинг много раз пытался проникнуть к Фредеру, но всегда получал один и тот же стереотипный ответ:
— Господин Фредер никого не принимает. Господин Фредер болен.
Но Фредер не был болен,
Иногда к Фредеру приходили какие-то люди, говорили с ним, ожидали ответа. Но ответа не получали и отходили огорченные.
Пришел и Джо Фредерсен. Он долго, долго говорил с сыном. Он положил руку на его плечо. Но и он не получил ответа.
Однажды глубокою ночью Фредер стоял на узеньком балконе. На доме против него горели огромные электрические буквы.
«Фантазия… фантазия».
Фредер не видал рекламы, точнее он воспринимал ее глазами, но не мозгом.
«Фантазия… фантазия».
Но внезапно слово потухло, и на его месте в темноте вспыхнули какие-то цифры. Они исчезли, вспыхнули вновь и вновь исчезли. Казалось, они упорно, настойчиво зовут.
90…………7………7.
90…………7………7.
90…………7………7.
Глаза Фредера заметили эти цифры. Цифры исчезли. Они появились вновь.
90…………7………7.
Что это значило? Фредер закрыл глаза, но цифры уже были в нем. Он видал, как они вспыхивали, сияли, потухали.
Не имели ли эти цифры когда-то давно-давно какое-то значение для него самого?
90 — 90 —.
Внезапно ему вспомнился голос: улица 90… улица 90, дом № 7, седьмой этаж.
Фредер широко открыл глаза. В доме напротив, как раз напротив, горели все те же цифры.
90…………7………7.
Они потухли. Потухла и сверкающая электрическая рама. На крыше дома стоял человек.
Фредер отошел от перил балкона. Он поднял обе руки. Он охотно потушил бы все лампы в своей комнате, но не решился: до этой ночи он не выносил темноты. Он шагал взад и вперед по комнате. Он не знал, сколько времени прошло таким образом. Он услышал звук открываемой двери.
Когда он обернулся, в комнате стоял Геймердинг. Фредер протянул к нему обе руки.
— Садись, — сказал он ему беззвучно. — Ты ждал меня, ты ждал меня напрасно! Я не мог известить тебя. Меня слишком хорошо сторожили во время моей болезни. Прости меня!
— Мне нечего прощать тебе, Фредер, — сказал Геймердинг тихо, — я не ждал тебя. В тот же вечер, когда ты должен был прийти ко мне, я был далеко, далеко от Метрополиса и от тебя.
Фредер изумленно смотрел на него.
— Я предал тебя, Фредер, — сказал Геймердинг. — Я боролся, я чуть не убил Олерта.
— Я понимаю, — пробормотал Фредер.
— Спасибо! Я должен был уехать далеко, далеко от Метрополиса на аэроплане. Пилот был чужой человек. Мы летели… Солнце уже склонялось к западу, и тогда мне пришло в голову, что настает вечер, когда я должен был ожидать тебя, и что меня не будет, когда ты придешь ко мне. Я попросил пилота повернут аэроплан. Он не захотел. Вероятно, он получил очень строгое приказание. Он был упрям и решителен, как человек, который исполняет волю Джо Фредерсена. Я просил и угрожал, но ничего не помогало. Тогда я убил его…
— И я вернулся в Метрополис, — продолжал Геймердинг, помолчав. — Я решил, что мне легче всего будет скрыться от Олерта в «Городе рабочих». Я спрятался в синий рабочий костюм, стал номером, как все они там. Я старался услышать о тебе. Но я узнал только, что ты болен.
— Я не болен, — ответил Фредер. — Но знаешь ли, я, кажется, сошел с ума.
И внезапно, точно душа его была наполненным до краев сосудом, который пролился, лишь только его коснулись, Фредер начал говорить. Он рассказал другу все о Марии, — о мгновении, когда он впервые увидел, ее в Доме Сыновей, о их неожиданной встрече внизу в оставленных копях, о своем ожидании в соборе, о приключении в доме Ротванга и о секунде, когда он чуть не убил собственного отца.
— Но я должен сказать тебе еще одно, Геймердинг: Во мне есть уверенность более ужасная, чем все, о чем я говорил до сих пор… Я знаю, Геймердинг, что из-за этой девушки я действительно способен стать убийцей. Пусть она будет кем хочет — я хочу только быть с нею, быть с нею вечно. Я буду искать ее и найду ее. Нет ничего на свете, что могло бы помешать мне.
— Хочешь увидеть ее? — спросил Геймердинг серьезно.
Фредер вздрогнул.
— Увидеть ее?
— Да.
— Что это значит?
— Я рискнул прийти к тебе, Фредер, потому что я не знаю, что делать, и потому что я боюсь, что случится несчастие.
— Какое несчастье?
— Я не знаю. Но в Рабочем Городе все волнуются. Они собираются каждую ночь, и девушка призывает их к восстанию и к борьбе против Джо Фредерсена.
— Мария?
— Да.
Фредер одно мгновенье оставался неподвижным. Затем он побежал в соседнюю комнату, и накинул на себя черное пальто.
— Пойдем, — сказал он.
И Геймердинг, не прекословя, последовал за ним.
Олерт обладал верным инстинктом, он знал, когда ему надлежало молчать.
Он наблюдал за Джо Фредерсеном, который только что вернулся от своего сына и, хотя на губах у него вертелся очень важный вопрос, но он сдерживался, чувствуя, что в эту минуту Джо Фредерсен не может отнестись к нему с должным вниманием.
— Только очень важное, пожалуйста, — сказал Фредерсен резко.
Но Олерт нисколько не смутился.
— Так как я думаю, что сегодня ночью будет принято решение…