Мейер - Городская девчонка и ковбой

Мейер Сьюзен

– Мне ли не знать, - отмахнулся Райен, жена которого, Медисон, тоже была не чужда творчества. Он вздохнул.
– Хорошо хоть Алексис не слишком переживает из-за отъезда Терри. И вообще, если человек способен вернуться к работе, значит, худшее позади.

– Я согласился бы с тобой, если б странности в ее поведении появились лишь сегодня. Но еще вчера, когда Грейс была тут, я заметил, что Алексис как-то переменилась.

– Ты думаешь, эта перемена как-то связана с беременностью Грейс? Кэлеб помотал головой.

– Не знаю. Я вообще ее больше не понимаю.

Вроде бы она ненавидит своего деда, но я представить себе не могу, чтобы такой сердобольный человек, как Алексис, мог кого-то ненавидеть. Она якобы старается спасти свою мать, но что-то я не заметил, чтобы мать нуждалась в спасении. Говорят, Алексис гений рекламы, но смотри она собрала в дедовом кабинете кучу аппаратуры и бумаг, а что-то толку никакого пока нет.

– Может, сказать Медисон, чтобы пришла и поговорила с ней?

Кэлеб, немного подумав, отрицательно покачал головой.

– Нет, не надо, - твердо сказал он.
– Алексис не любит, когда вмешиваются в ее дела.

– Ну ладно, - согласился Райен.
– Если вдруг я понадоблюсь.., или Медисон, звони.

– Хорошо, - рассеянно отозвался Кэлеб.

Райен подошел к своей машине, нерешительно потоптался, явно собираясь сказать что-то еще, но раздумал и решительно открыл дверцу. Кэлеб этого не видел. Мыслями он был в кабинете, с Алексис. Вообще-то ему не нравились сложности и смущающие душу неясности в отношениях с женщинами, но на этот раз все иначе. Райт не испытывает желания непременно и любым путем ей понравиться. Такого чувства, что Алексис единственная и незаменимая, что без нее он просто не может, тоже нет. То, что Кэлеб испытывает к ней, - это скорее старое доброе сочувствие. Он понимает ее, ведь с тех пор, как она вернулась в Три Торфяника, на ее голову сыпались только одни неприятности.

Таким образом, желание Кэлеба помочь ей вовсе не означает, что он в нее влюблен. Ему хочется развлечь ее, пусть Алексис отдохнет этим вечером, забудет про свои неприятности, может быть, после этого она станет лучше работать и наконец что-нибудь придумает. Но это совсем не значит, что он влюблен или даже просто увлечен.

К тому же он ясно дал понять, что Алексис его не интересует.

– Что приготовили?

– Все для пикника. Сам делал.

Она посмотрела на него с удивлением:

– Пикник, вечером?

– А почему нет?
– Кэлеб пожал плечами.

– Ну, мне всегда казалось, пикники устраивают днем.

– О, у вас, городских, на все есть свои правила, - сказал он, снимая со стола корзину. Алексис несколько расслабилась.

– Знаете, так проще. Когда живешь в большом городе, где столько народа, уверенность в том, что все мы играем по одним правилам, облегчает взаимоотношения.

– И поэтому ваши правила такие жесткие?
– с усмешкой спросил Кэлеб.

– Чем жестче и тверже правила, тем...
– начала Алексис.

– ..больше шансов сойти с ума, пытаясь их соблюдать, - закончил Кэлеб и, взяв ее под локоть, вывел из кухни во двор и далее к своему джипу, стоявшему сразу за калиткой.

Автомобиль мчался по дороге

среди полей и лугов, в ушах свистел ветер, разговаривать было невозможно. Правильно ли она сделала, что согласилась? Но он был так любезен. Ничего не значащая любезность. "Такой прекрасный день, не устроить ли нам пикник на свежем воздухе?" - вот и весь смысл его приглашения. Да и держится он соответственно. Особой заботливости не выказывает. Если Кэлеб хотел бы ее развеселить, решив, что она расстроена разлукой с Терри, то был бы повнимательнее.

Машина остановилась на лужайке, окруженной деревьями. Он все приготовил, привез ее в чудесное местечко, и никаких ухаживаний, никаких комплиментов.

И слава Богу.

Алексис села, поджав под себя ноги, на расстеленное на траве одеяло и стала вытаскивать из сумки продукты.

– Ну-ка посмотрим, что вы приготовили...

– Я соврал. Ничего я не готовил, съездил в кафе и купил жареную курицу. Только не говорите мне, что не станете есть, боитесь холестерина.

– Ничуть. Особенно сейчас, после того как просидела четыре часа над своими бумажками и ничего не добилась.

– Мне вообще трудно представить, что это такое.

– Что?

– Творчество. Возьмем, к примеру, меня. Когда я просыпаюсь утром, я уже твердо знаю, что мне надо сделать, где и как. Потом, я умею это делать, потому что занимался этим пятнадцать лет подряд. У вас же по-другому. Если нет вдохновения, ничего не выйдет. Можете просидеть за компьютером хоть целый день, набрать сколько угодно страниц, и все без толку.

– Именно этим я сегодня и занималась, - подтвердила Алексис, чокаясь с Кэлебом банкой кока-колы.

– Так ничего и не сделали?
– с сочувствием спросил он.

– Нет, вообще-то, кое-что сделала. Более или менее прояснилась общая концепция.

На лужайке воцарилось дружелюбное молчание. Кэлеб занялся едой. Алексис подумалось, что он решил ее развлечь, потому и привез сюда.

Это совсем не плохо, даже хорошо. Алексис мысленно поморщилась. Кого она хочет обмануть? Ее всю словно окутывает теплом от одной только мысли, что Кэл все-таки неравнодушен к ней. Иначе он разве был бы так заботлив? Она любит его. И он, хочет это признать или нет, тоже испытывает чувства к ней. Настоящие, глубокие чувства. Именно это заставляет его стараться сделать ей что-нибудь приятное.

Здесь, однако, была одна проблема, к которой Алексис не знала, как подступиться. Как она поняла, Кэлеб рассказал ей о своей любовной неудаче, чтобы в их отношениях все было ясно и понятно. Причем он так уверен, что это на нее подействовало как надо, что позволил себе расслабиться. Стоит ей хоть чуть-чуть надавить на него, Кэл замкнется в себе.

– Говорили с матерью?
– спросил он как бы между прочим.

Алексис подняла на него глаза.

– Нет. А вы?

– Нет.
– Кэлеб засмеялся.
– Хорошо, что Райен это не слышит. Считает, что я чересчур вмешиваюсь в дела Ангуса. Он этого не говорит, но мне видно, с каким подозрением Райен на меня посматривает. Уж я-то его знаю.