Мэйфейрские ведьмы

Райс Энн

После этого в баре отеля он встретился с одним из агентов ордена – самым компетентным из наших частных детективов – и попросил бармена подать выбранные напитки им в номер.

Лангтри лично убедился в достоверности всей полученной орденом информации. Он также узнал, что Стелла больше не испытывает желания помогать в каком бы то ни было дальнейшем расследовании. Теперь она наотрез отказывалась от встреч с детективами, заявив, что ничего не знает, помочь ничем не может и вообще устала от расспросов.

«Едва расставшись с этим человеком, – писал в отчете Лангтри, – я почувствовал, что за мной следят. Это было не более чем ощущение, однако совершено определенное. И я был уверен, что слежка каким-то образом

связана с исчезновением Стюарта, хотя в разговорах со служащими отеля я ни словом о нем не обмолвился.

Вот почему я счел необходимым тщательно обследовать все помещения отеля в поисках хоть каких-нибудь следов пребывания Стюарта. Однако, по моему глубокому убеждению, убит он был отнюдь не в этом отеле. А те люди, которые пристально наблюдали за каждым моим шагом, явно действовали по чьему-то поручению – кто-то им заплатил. Я принял решение без промедления войти в контакт со Стеллой».

Из своего номера Лангтри позвонил Стелле Мэйфейр. Она взяла трубку в своей комнате и, судя по всему, только что проснулась, несмотря на то что шел уже пятый час дня. Стелла крайне неохотно согласилась вновь вернуться к интересующей Лангтри теме. Вскоре Лангтри стало ясно, что ее переживания вполне подлинны.

– Поверьте, я действительно не имею ни малейшего представления о том, что могло с ним случиться, – уверяла она сквозь слезы. – Мне он понравился, правда понравился. Он был такой странный, такой загадочный. Знаете, ведь мы с ним переспали.

Лангтри даже не нашелся что сказать в ответ на столь откровенное признание. Голос Стеллы звучал поистине завораживающе. Сомневаться в искренности ее слез не приходилось.

– Да-да, это правда, – продолжала Стелла. Несмотря ни на что, она не утратила присутствия духа. – Я уже говорила полиции, что затащила его в одно ужасное местечко. Он мне понравился. Очень понравился. Я просила его не приближаться к нашему семейству. Просила! У него в голове бродили какие-то странные идеи. Но он же ничего не знал. Я уговаривала его уехать. Может быть, он все-таки именно это и сделал? Во всяком случае, я так подумала – решила, что он меня послушался и уехал.

Лангтри объяснил Стелле, что Таунсенд был его коллегой по работе, что они знали друг друга много лет, и умолял ее помочь выяснить, что произошло на самом деле.

– Коллега? – удивилась Стелла. – Так, значит, вы тоже из этой компании?

– Да, если вы имеете в виду Таламаску…

– Ш-ш-ш-ш, тише, послушайте, что я вам скажу. Кем бы вы ни были, двери этого дома для вас открыты. Но лучше, если вы придете сюда завтра вечером. Я организую вечеринку. И вам будет несложно… ну, скажем так, смешаться с остальными гостями. А если кто-либо спросит, кто вы такой и что вы здесь делаете, – хотя я в этом очень сомневаюсь, – то достаточно сказать, что вас пригласила Стелла и что вам нужно со мной поговорить. Только ради всего святого заклинаю вас даже не заикаться о Таунсенде и не упоминать название этой вашей… как ее?., ну, вы меня понимаете…

– Таламаски…

– Да. А теперь слушайте. Там будут сотни людей – от аристократов до бедняков. Будьте осмотрительны. Когда подойдете ко мне с приветственным поцелуем, просто шепните свое имя. Кстати, как вас зовут?

– Лангтри. Артур Лангтри.

– Гм-м… Что ж, хорошо. Запомнить нетрудно. Еще раз прошу вас соблюдать осторожность. А сейчас мне пора. Обещайте мне, что придете. Вы просто обязаны прийти.

Лангтри заверил ее, что придет непременно, что бы ни случилось. А в завершение разговора спросил, помнит ли она фотографию, на обороте которой написала: «Таламаске с любовью. Стелла. P. S. Другие тоже наблюдают».

– Ну конечно помню, – ответила Стелла. – Послушайте, сейчас я не могу об этом говорить. Эти слова написаны мною много-много лет назад. Когда еще была жива мама. Вы даже представить

себе не можете, в каком трудном положении я сейчас нахожусь. В худшую переделку мне попадать не приходилось. И поверьте, я действительно не знаю, что случилось со Стюартом. Пожалуйста, приходите завтра вечером.

– Обязательно, – снова заверил ее Лангтри, пытаясь понять, не заманивают ли его таким образом в ловушку. – Однако я не совсем понимаю, к чему столько предосторожностей, какова причина…

– Послушайте, дорогой мой, – Стелла понизила голос почти до шепота, – все это очень мило – эта ваша организация, ваша библиотека и все эти ваши потрясающие исследования сверхъестественного… Но не будьте глупцом. Мы не имеем ничего общего со спиритическими сеансами, медиумами, покойными родственниками, советующими перелистать страницы Библии в поисках документа на право владения домом на Восьмой улице, и тому подобными штучками. Что же касается колдовства, так это и вовсе такая ерунда, что можно умереть со смеху. И кстати, в нашем роду нет шотландских предков. У нас исключительно французские корни. А история с покупкой шотландского замка во время поездки в Европу не более чем выдумка моего дяди Джулиена. Так что, прошу вас, забудьте, выкиньте всю эту ерунду из головы. Однако есть вещи, о которых я могу вам кое-что рассказать. В них-то и дело. Знаете что? Приезжайте пораньше, часов примерно в восемь. Только учтите, вы ни в коем случае не должны оказаться первым гостем. А теперь извините, но мне действительно пора. Поверьте, все так ужасно складывается… Вы даже вообразить не можете, до какой степени ужасно. Скажу откровенно, я не виновата, что родилась в такой сумасшедшей семейке. Правда. Я никого об этом не просила. У меня три сотни приглашенных на завтрашний вечер гостей – и ни единого друга во всем мире.

Стелла повесила трубку.

Лангтри, застенографировавший весь их разговор, быстро расшифровал записи в нескольких экземплярах под копирку и поспешил послать одну из копий в Лондон. Он сам пошел на почту, чтобы отправить пакет, потому что не доверял служащим отеля.

Затем он взял напрокат фрак и накрахмаленную белую рубашку для предстоящего вечера у Стеллы.

«Я в полной растерянности, – писал Лангтри. – До того я был совершенно уверен, что Стелла замешана в деле исчезновения нашего бедного Стюарта, что именно она решила от него избавиться. А теперь, откровенно говоря, не знаю, что и думать. Уверен, она мне не лгала. Но почему она так напугана? Полагаю, личная встреча со Стеллой поможет мне правильно оценить обстановку и сделать более обоснованные выводы».

Чуть позже в тот же день он позвонил Ирвину Дандричу, нашему платному осведомителю, и пригласил его на ужин в один из шикарных ресторанов Французского квартала, расположенный неподалеку от отеля.

Хотя Дандрич не мог сообщить никаких сведений, касающихся исчезновения Таунсенда, он с радостью принял приглашение и в течение всего ужина без умолку пересказывал сплетни о Стелле. По общему мнению, она в самом прямом смысле слова «прожигает свою жизнь».

– Посудите сами: ну можно ли каждый день выпивать по бутылке французского коньяка и при этом надеяться жить вечно? – разглагольствовал Дандрич, всем своим видом демонстрируя пренебрежительное отношение к предмету разговора, хотя в глубине души явно получал от него наслаждение. – Не говоря уже о скандальной истории с Пирсом. Ужасно! Молодому человеку едва ли исполнилось восемнадцать! Кроме того, это просто глупо со стороны Стеллы. Ведь Кортланд всегда был ее самым преданным и надежным союзником в борьбе против Карлотты. А она вдруг безумно влюбилась и соблазнила его любимого сына. Полагаю, Баркли и Гарланд тоже не в восторге от этого. А уж как переживает Лайонел, одному только Богу известно. Лайонел маньяк и однолюб. И его мания, конечно же, носит имя Стелла.