Меж двух миров
Шрифт:
После смерти миссис Вридт продолжала общаться со Стедом из иного мира: её послания он записывал автоматически, находясь в трансе.
Феномен материализации собак на сеансах миссис Вридт, судя по всему, представлял для Маккензи Кинга особенный интерес. Канадский премьер обожал этих животных и любил пересказывать странную историю о пророческом знамении, полученном им в тот вечер, когда умер Пэт (двух других своих псов он впоследствии назвал тем же именем). А произошло следующее: с журнального столика вдруг беспричинно упали наручные часы. Утром он нашёл их на полу: стрелки показывали 4 часа 20 минут. «Я не считаю себя ясновидящим, но в тот момент внутренний голос
Осознать всю трагичность этого происшествия, можно лишь зная, как был привязан Маккензи Кинг, очень замкнутый и одинокий человек, к своему единственному другу. Портрет покойного пса оказался вскоре в рамочке над камином: к нему прилагалось стихотворение в прозе под названием «Посвящение собаке».
Миссис Вридт оказалась первым человеком, от которого Маккензи Кинг узнал о возможности вступить с умершим в контакт. Напомню, именно она оказалась в центре нашумевшего случая с потерянным завещанием.
У некоего сенатора-либерала умер тесть. Жена, не найдя завещания, обратилась за консультацией к миссис Вридт. Медиум сообщила ей, что документ находится в ящике комода в доме покойного во Франции, и оказалась права. Никто, кроме умершего сенатора, не мог знать о его местонахождении.
В одной из комнат Колледжа психической науки (Квинсберри-плэйс, 16, Лондон) покоятся золотые часы на голубой бархатной подушечке. Их от имени миссис Вридт подарил Колледжу сам Маккензи Кинг. Когда-то они принадлежали Королеве Виктории; она подарила часы Джону Брауну, своему слуге-шотландцу — любимому медиуму, с помощью которого вступала в контакт с Принцом Альбертом после смерти последнего.
От Брауна через руки У.Т.Стеда часы перешли к миссис Вридт, при посредстве которой покойная Королева Виктория, в свою очередь, обратилась к нам, здесь живущим. Перед самой своей смертью медиум решила, что часы должны вернуться в Лондон и попросила Маккензи Кинга передать их лондонскому Союзу Спиритуалистов — так в те годы назывался Колледж психической науки.
Будучи осведомлён теперь о глубоком интересе канадского премьера к парапсихологии, я взял за обыкновение пересылать ему все книги и репринтные издания, так или иначе касавшиеся этого предмета. 21 сентября 1942 года я прочёл в его письме такие строки: «С вашей стороны было очень великодушно переслать мне копию ваших статей «Сон и телепатия» и «Масонские сны». Приятно было и встретить упоминание о нашей встрече 1929 года. Психическая наука приносит мне необычайное духовное облегчение. Это — область знаний, которой я посвятил бы гораздо больше времени, если бы таковым располагал».
Исследование под названием «Сон и телепатия» было опубликовано в американском журнале «American Image». Основная идея статьи состояла в том, что телепатический контакт возможен лишь между людьми, чьё прошлое в психологическом смысле идентично. Мысль о том, что этими и другими материалами я мог принести духовное облегчение Маккензи Кингу, в свою очередь, переполняет меня чувством глубокого удовлетворения.
Немалый интерес к психическим исследованиям проявлял также У.Э.Гладстон (1809–1898), замечательный государственный деятель викторианской эпохи, на четыре срока переизбиравшийся премьер-министром Великобритании. Его памятное заявление о том, что «психические исследования — это самая важная работа, проводимая человечеством в
В отличие от Маккензи Кинга Гладстон не побоялся вступить в Общество психических исследований в качестве действительного члена: произошло это после того, как он принял участие в сеансе медиума Уильяма Эглинтона 29 октября 1884 года. Сенсационное сообщение об этом разнеслось по всему миру, причинив Гладстону массу неприятностей: одни набожные почитатели тут же засыпали его письмами, выражавшими ужас и удивление по поводу того, что столь уважаемый государственный деятель мог позволить себе «связаться с какими-то колдунами», другие пытались предостеречь его от излишней доверчивости, опасаясь, что этим могут воспользоваться мошенники.
Гладстона подвёл болтливый Эглинтон, рассказавший об этом сеансе в интервью ведущей спиритической газете «Light». Гладстон, если верить Эглинтону, заявил следующее: «Я всегда считал, что наука слишком увязла в своей колее. Несомненно, учёные — каждый в своей области знаний — делают благородное дело, но очень уж часто склонны они игнорировать факты, вступающие в противоречие со взглядами, которые в научных кругах считаются общепринятыми. Нередко они сходу отметают факты, которые не потрудились как следует изучить, не вполне, очевидно, осознавая, что в природе действуют силы, науке, может быть, до сих пор не известные».
Из интервью Эглинтона (который по вполне понятным причинам не мог тут быть достаточно объективен) неясно, что именно в ходе того «грифельного» сеанса произвело на премьера столь сильное впечатление. «Грифельный» медиумизм впоследствии так себя дискредитировал, что уважающие себя медиумы исключили его из своего арсенала. Слишком много существует способов, с помощью которых чистая грифельная дощечка может быть подменена другой, с заранее заготовленным «посланием».
Деятельность Эглинтона — специалиста как раз по «грифельным» письменам — не раз подвергалась вполне обоснованным сомнениям. Остаётся лишь предположить, что полученные им тексты обладали каким-то важным для Гладстона смыслом (и возможно «подслушаны» были телепатически) — в противном случае вряд ли они так бы его поразили.
Первый вопрос премьера был, судя по всему, крайне банален: «Назовите год, более засушливый, чем этот». Ответ — кто бы ни был истинным его источником — оказался верным: «1857». Не исключено, что Эглинтон сумел прочесть вопрос и каким-то образом ответил на него сам.
Не совсем ясно, как удалось ему получить ответ на второй вопрос, который Гладстон написал на доске, удалившись в угол: «Здоров сейчас или болен Папа Римский?» Вызванный дух красным мелком начертал: «Он болен, но разумом, а не телом». Затем последовали более сложные вопросы. Ответы, по утверждению Эглинтона, сами собой появлялись на закрытых грифельных досках, находившихся у всех на виду в ярко освещённой гостиной.
Эглинтон утверждает, что Гладстон очень внимательно изучил полученные ответы и не нашёл к чему придраться. Проблема в том, что это — версия самого медиума. Когда газета «Daily News» обратилась за разъяснениями к премьеру, его представитель Горас Сеймур ответил так: «Сэр, мистер Гладстон попросил меня передать Вам, что он получил Ваше письмо. Не желая вдаваться в детали, хотел бы сказать лишь, что он не составил пока окончательного мнения о предмете, Вас интересующем». Не стоит забывать, однако, что как раз в эти дни Гладстон и вступил в Общество психических исследований: не исключено, что в ходе сеанса Эглинтона произошло нечто такое, о чём никому больше узнать так и не удалось.