Меж двух миров

Фодор Нандор

— Джим, она пьёт твой чай! Она пробует масло на вкус! Она хочет сожрать бисквиты!

Временами мангуст раздражал хозяев шутливой зловредностью, чаще — трогал до глубины души беспомощностью и каким-то особенным обаянием. Возвратившись домой после очередного обхода «владений», он признавался иногда, что очень устал, и тут же добавлял с подкупающей мягкостью:

— Слышь, Джим, как насчёт пожрать, а?

И мистер Ирвинг послушно шёл выполнять заказ.

Если «официантов» в доме не оказывалось, Геф угощался самостоятельно, после чего виновато спрашивал миссис Ирвинг:

— Мэгги, ты ведь не будешь очень ругаться, если я скажу,

что съел весь бекон?

«Мэгги», естественно, принималась высказываться на этот счёт самым оживлённым образом, а Геф поступал вполне по-детски: скрывался куда-то и ждал, пока буря не утихнет.

Говорящий мангуст очень любил напускать на себя таинственный вид, обожая (опять-таки подобно быстро развивающемуся ребёнку) непонятные, сложные слова.

— Я — чудо природы, — заявил он однажды. — Узревший меня будет поражён и парализован, превращён в мумию и соляной столб!

И далее:

— Я — пятое измерение. Я — восьмое чудо света. Одним ударом я расщепляю атом!

Наконец, вовсе уж скромно:

— Я — Святой Дух!

Как-то раз, решив выяснить, насколько далеко зашёл Геф в своём интеллектуальном развитии, мистер Ирвинг спросил его, куда он, по его разумению, попадёт после смерти.

— Я не умру! — перепугался Геф, и голосок его задрожал.

— Ну а если всё-таки умрешь, то где окажешься?

— В преисподней, — проговорился Геф, но тут же поправился: — Нет, в Царстве Туманов!

Однажды Геф, подслушав разговор прохожих в Пиле, узнал новость, от которой преисполнился величайшей радостью, и тут же поспешил домой поделиться ею с Ирвингом. В конце концов, не каждому мангусту, пусть даже и говорящему, выпадает счастье стать причиной увольнения человека с работы, судебного разбирательства по этому поводу, а затем и ожесточённых дебатов в Палате Общин!

Р.С.Ламберт, редактор журнала «Лиснер», принадлежащего Би-би-си, оказался наряду с вездесущим Гарри Прайсом в первых рядах «официальных» исследователей феномена Дорлиш-Кэшен. Оба они поспешили на остров Мэн и, ознакомившись с фактами, написали книгу, публикация которой вызвала в Лондоне большой скандал. Непосредственный начальник Ламберта, Джон Лавита, пришёл к выводу, что «мистер Ламберт полностью попал под влияние своего героя» и утратил объективность, сделавшись, дескать, ярым «гефистом». Несколько дней спустя начальник весьма саркастично раскритиковал своего подчинённого перед руководителями Би-би-си, которые очень скоро прислали тому уведомление об увольнении. Опальный редактор немедленно обратился с иском в Верховный суд. Тем временем один из членов парламента, возмущённый бесцеремонным увольнением Ламберта, потребовал, чтобы Палата Общин образовала комиссию для проведения независимого расследования загадочного феномена — в частности, «уточнения факта существования говорящего мангуста, а также собирания всевозможных сведений о его образе жизни, средствах к существованию, манерах и моральных устоях…» Другой парламентарий тут же подпустил коллеге шпильку, после чего в зале развернулась оживлённая дискуссия, перешедшая, если верить одному восторженному репортёру, в непродолжительный кулачный бой. Верховный суд Британии, два дня рассматривавший самое необычное за всю свою историю дело, после многословных прений пришёл к выводу, что мистеру Ламберту полагается компенсация в размере 35 тысяч фунтов. Да, у Гефа имелись все основания гордиться собой!

Говорящий мангуст не просто умел слушать, он ещё и научился

читать. Мистер Ирвинг был убеждён, что за всеми этими провожаниями дочери в школу кроется иной смысл: судя по всему, во время уроков Геф сидел, скрывшись в ветвях, у самого окна и слушал всё, о чём говорится в классе. Решив поэкзаменовать мангуста, Ирвинг пришёл к выводу, что тот — при желании, разумеется, — способен был правильно прочесть любую фразу. Однако всем прочим источникам знаний Геф предпочитал устное народное творчество. Однажды Ирвинг сел разбирать корреспонденцию.

— А ну, читай вслух, гном толсторожий! — завопил возмущённо мангуст.

«Знаете, «толсторожего» я бы ещё стерпел, — поделился со мной обидой Джим, — но «гном» — это уж слишком!» Что поделаешь: Геф обожал посмеиваться над людьми. Будучи в игривом настроении, он мог, например, порадовать миссис Ирвинг импровизацией такого рода:

— Мэгги, ты — женщина, злая колдунья! Мэгги, ты — женщина племени Зулу! Мэгги, ты — женщина из Гонолулу!

Увидев, как у мистера Ирвинга сзади свисают подтяжки, он тут же кричал:

— Хвостик, как у жеребца!

А одного из гостей охарактеризовал так:

— Это же не морда, а просто какая-то печёная луковица!

На том же острове примерно в двадцати милях к северу от дома Ирвингов находится особняк Балламур, принадлежавший некой миссис Уорд: туда-то и повадился путешествовать Геф, используя в качестве транспортного средства местные грузовики. Ни мистер Ирвинг, ни члены его семьи там не бывали, что вполне естественно: к миссис Уорд и её родственникам — богатым землевладельцам — заезжали гости иного ранга.

После двух визитов к соседям Геф вернулся с весьма впечатляющей информацией: он очень подробно описал машины и подъездную дорожку, внешность слуг и их наряды, камин, фасад с изображениями львов и разнообразные украшения. В результате проверки выяснилось: лишь одна десятая часть полученных им сведений оказалась ошибочной — Геф всё ещё путал названия предметов. Не исключено также, что хозяйка особняка, отвечая на мои вопросы, была недостаточно откровенной.

В числе тех немногих гостей дома, с кем Геф решился вступить в контакт, был капитан Джеймс Деннис, член совета Национальной Лаборатории психических исследований. Однажды он и семья Ирвинга сидели в кухне.

— Приготовьтесь, сейчас я вам в окно покидаю камешки, — известил их неожиданно Геф, и в то же мгновение снаружи на стекла обрушился град мелких камней.

Миссис Ирвинг разнервничалась и приказала Гефу немедленно прекратить эти шалости, пока ещё целы окна. Геф что-то заверещал с чердака и… вывалил град камней на крышу дома. Это происшествие немало озадачило капитана. Как могло случиться, что голос Гефа раздавался в доме, а камни летели явно снаружи? Спросили об этом мангуста, и тот дал исчерпывающий ответ:

— Сущий пустяк: индийская магия.

Что ж, сам факт существования мангуста по имени Геф, который разговаривает, мыслит и ведёт себя по-человечески, можно считать доказанным. Но… кто такой всё-таки этот Геф? Ясно, что не полтергейст. «Шумный дух» обычно невидим, Геф же никогда не претендовал на обладание столь экзотическим свойством. Несколько раз — с таким изяществом, какое только возможно в подобных обстоятельствах, — он отправлял в доме естественные надобности, оставляя после себя более чем существенные улики. Однажды, когда его спросили, зачем он сделал это на самом видном месте, Геф объяснил: