Между адом и раем
Шрифт:
— Да. — Он поднес снимки к окну, где было больше света. — Много построек. Судя по всему, бараки, склады. А вот и мобильные пусковые установки «скад».
— Да, мы предполагаем, что они купили большую партию русских ракет «скад». А вот еще, видишь это крупное строение в устье реки?
— Да, что это?
— Представители ВМФ в Пентагоне говорят, что это док для субмарины, выполненный в стиле общественного здания. Очевидно, он достаточно вместителен, ширина как раз соответствует размаху «крыльев» «Бумеранга». Но это пока лишь предположение,
— Алекс? — после недолгого молчания продолжила она. В ее тоне что-то изменилось.
— Да? — Он чуть дольше секунды задержал взгляд на ее прекрасных карих глазах и отвернулся к окну.
— Посмотри на меня.
— Плохая идея.
— Обернись и посмотри на меня.
— Ужасная идея, Конч.
Будучи одним из основателей «Клуба плохих идей», он прекрасно умел их различать. И его отчаянное желание расстегнуть пуговицы на спине этого облегающего розового свитера определенно было плохой идеей. Сейчас это ему нужно было меньше всего. Он влюблен, и женщина, которую он любит, лежит в больнице. О Господи!
— Я не могу этого сделать, Конч, — сказал Алекс.
Он услышал шелест бумаг, которые она собирала и укладывала назад в папки. Когда он обернулся, она уже направилась к двери.
— Конч?
Она остановилась и посмотрела на него. Ее лицо снова приобрело деловое выражение.
— Президент просил меня, чтобы я организовала оперативно-тактическую группу, — сказала она. — Я попросила двух человек, с которыми ты встречался в моем офисе, возглавить ее. Он хотел, чтобы ты вошел в эту группу.
— Консуэло, ты же знаешь, что я всегда в твоем распоряжении. Но если бы ты внимательно просмотрела мое личное дело, то заметила бы такую запись: «Плохо сотрудничает с другими».
— Я ожидала такого ответа. Но мы не можем позволить этой чертовой штуковине плавать в паре миль от берегов Майами. Президент очень ценит потрясающие успехи, которых ты добился в последнее время. Да и все мы очень ценим их.
— Он даже звонил мне лично.
— Ты выяснил, кто купил лодку. Сейчас нам надо найти и устранить этих ублюдков. Я обещала ему, что заручусь твоей поддержкой. Мне придется доводить это дело до конца.
— Несладко же тебе придется, Конч.
— К сожалению, да. Я не умею учиться на ошибках.
— Конч, послушай, я был маленьким жалким ублюдком. Прости меня.
— Ты даже не предупредил меня. Мне было очень больно. Ты не дал мне никаких шансов.
— Да. Ну, если ты правда думаешь об этом, мы никогда…
— Пожалуйста, заткнись, Хок. Когда у нас заходит об этом речь, ты превращаешься в жалкого ублюдка.
Алекс не ответил.
— Каков твой план действий? — спросила она, снова перейдя к делу.
— Я направляюсь на Экзумы. У Вики сейчас небольшая контузия. Я хочу хотя бы на пару недель развлечь ее. Отвезу ее на «Блэкхок».
— Счастливая девчонка.
— Вылетаем сегодня в полдень. Когда доберусь до места, я в твоем распоряжении. Все, что смогу, сделаю.
31
Мансо с братьями стояли в самом конце длинной пристани. Волны хлестали о камни. Не было ни луны, ни звезд, лишь бушующее море кругом. Отвратительная и в то же время прекрасная, волнующая душу кубинская ночь.
У Мансо, который подрагивал от холодных капель дождя, внутри горело пламя. Он наконец-то выполнил намеченное. Они все выполнили намеченное. Страна скоро узнает о том, что рождена новая Куба. Сейчас, глядя на жизнерадостные улыбки братьев, можно было подумать, что это — три самых счастливых в мире человека.
На бетонном причале был установлен проблесковый маяк. Он вспыхивал, освещая темное устье реки и все, что было расположено в двухстах метрах вокруг него.
Была уже почти полночь, и шел сильный дождь, но это никого не заботило. На многовековом тернистом пути Кубы настал момент огромной исторической важности. Братья де Эррерас с восторгом глядели в пелену ливня, пытаясь что-то увидеть в темной воде.
— Не видно? — спросил Мансо.
— Мне показалось, я что-то видел, — сказал Карлос. — Но это, наверное, просто соленая вода попала в глаза. — Он отхлебнул из серебряной фляги и снова убрал ее в карман.
— Скоро увидишь, брат, — засмеялся Хуанито и хлопнул его по спине. — Ты увидишь нечто поистине великое!
— С телевидением получился полный провал, — сказал Мансо, несколько секунд глядя в бинокль ночного видения на черный горизонт. — Даже когда ему ввели успокоительное, он бушевал. Я сказал съемочной группе, что съемки переносятся на завтра. Но не думаю, что он захочет сотрудничать.
— Какая разница? — сказал Карлос. — Это уже неважно. Пусть люди узнают, что он не стал выступать по телевидению. Но ведь всем известно, что прошлым утром он был в яхт-клубе. Репортер из «Гранма» присутствовал, поэтому в газете обязательно напишут об этом. Если он категорически отказывается выступать перед камерами, то что из этого? Вы с Фульгенсио объявите о смене правительства, и все закончено!
— Лучше, если Фидель сам об этом скажет, Карлитос, — заметил Хуанито. — Так нам всем будет проще. Люди, по большому счету, не будут волноваться, но сейчас…
— Слушайте, у меня мысль, — сказал Мансо. — После ужина я говорил с одним видеотехником. Он сказал, что знает, как заставить его сказать то, что нам нужно.
— Конечно, мы это всегда можем сделать, — засмеялся Карлос. — Родриго со своими серебряными ножницами заставит любого говорить что требуется.
— Есть возможность в цифровом формате имитировать его речь и движения губ, — сказал Мансо. — Ведь речь будет быстрой.
— Насколько быстрой? — спросил Хуанито. — Такой, что ли: «Я ухожу, вот новый президент»? — Он засмеялся и сделал еще глоток из фляги.