Между ангелом и ведьмой. Генрих VIII и шесть его жен
Шрифт:
В основе своей чувства необъяснимы. Прелесть Анны затрагивала самые глубины моего существа. Я ощущал могущество ее призыва, его неодолимую силу.
XXXIV
Через две недели мне предстояло отправиться в поездку по графствам Англии. А когда я вернусь, меня будет ждать Анна. За время моего отсутствия она освоится при дворе. В предвкушении скорой встречи каждый день моего путешествия (обычно так радующего меня) казался
Но, вернувшись и нанеся традиционный визит Екатерине, я был разочарован, не обнаружив среди ее фрейлин Анны.
— Я назначил в вашу свиту новую фрейлину, — сказал я, когда мы наконец остались наедине, — госпожу Анну Болейн.
Королева резко обернулась и взглянула на меня.
— Да. Вместо ее родственницы…
— Она совершенно не похожа на свою сестру, — поспешно сообщил я.
Пожалуй, слишком поспешно. Екатерина, одетая во все черное, возвела глаза к небесам.
— Хвала Господу.
— Госпожа Анна скромна и целомудренна и крайне нуждается в образовании.
— Вы, видимо, хорошо знакомы с этой дамой. Неужели она станет вашей следующей любовницей?
Екатерина заплакала. Ее полное тело сотрясалось от рыданий. В ярком свете полудня было трудно скрыть расползшуюся фигуру. Мне хотелось обнять и утешить ее, но одновременно что-то убивало это желание.
— Я не собирался огорчать вас, — сказал я. — Просто поинтересовался, прибыла ли она…
— Я не допущу! — вскричала Екатерина и медленно, тяжело ступая, двинулась ко мне. — Сначала та тварь Блаунт, потом красотка Болейн… и обе в моей свите, обе щеголяли передо мной…
— Конечно нет! — Я остановил ее, повелительно выставив вперед руку и изображая полное негодование. — Жена моя, вы забываетесь! У меня нет любовниц уже три года. И я не желаю заводить новые связи… А если бы и захотел, то разве мог бы мой выбор пасть на худосочную девственницу Болейн. К тому же она совсем недавно прибыла из Франции!
Екатерина замерла.
— Должно быть, нет, — согласилась она.
«Ей присуще поистине королевское величие», — вдруг с невольным восхищением подумал я о жене.
— Госпожа Анна не способна порадовать мужское воображение, — презрительно бросил я.
Однако меня она не только радовала, но и возбуждала. Покинув покои королевы, я отправился на поиски Анны. Там и сям мне попадались стайки юных миловидных фрейлин, но ее среди них не было. Притворно улыбаясь, я проследовал к выходу, размышляя, где же она.
Казалось, Анна пряталась от меня, хотя я не знал наверняка, прибыла ли она ко двору, поскольку Екатерина хитроумно избежала ответа. Зачастив в ее покои, я ни разу не встретил там Анну. Она не появлялась и в свите королевы, когда та присутствовала на церемониях.
Последующие несколько недель стали для меня настоящей пыткой. Мысли об Анне настолько завладели мной, что я с трудом заставлял себя заниматься неотложными государственными делами. Так было и в тот день, когда я принимал торговцев шерстью из Кале.
Мне совершенно не хотелось выслушивать их жалобы. Возможно, в силу личных неурядиц я вообще вел себя крайне недружелюбно. Тогда я мечтал об одном: получить разрешение духовника и на время уйти от мира. Меня не волновало, что придется расстаться с богатыми нарядами и покоями. Полное одиночество и возможность отвечать только перед Богом представлялись мне благом более ценным, чем все дворцы, убранства и королевские почести, вместе взятые.
Но никто не мог дать мне передышку. Я оставался королем. А посему должен быть в распоряжении моих подданных. Простолюдин мог принять схиму, но я — никогда.
Впрочем, редкого отшельника мучили такие страсти. Я безумно вожделел Анну. И сгорал от желания изменить все — и себя самого, и всю свою жизнь.
Купцы прибыли на аудиенцию в приемный зал. Они трещали как заведенные о нормах торговли шерстью, денежном обмене и ужасно утомили меня. От их трескотни у меня начала раскалываться голова, и я, извинившись, попросил разрешения ненадолго удалиться в кабинет.
Отдыхая там, я услышал голоса, доносящиеся из-за двери. К залу примыкала общая галерея, и я разрешил пропустить туда слуг, сопровождавших торговцев.
— Нет, но его величество должен защищать наши интересы в Кале, — раздался чей-то высокий ворчливый голос.
— Король ничего не смылит ни в торговых, ни в денежных вопросах, — возразил другой собеседник; он казался более дружелюбным и явно более сведущим. — О таких делах заботится кардинал. Может, наше положение следовало бы обсудить как раз с ним?
— Святые отцы не правят государством, — саркастически пробасил третий участник разговора, — хотя Уолси иного мнения. Жизнь частенько принимает неожиданный оборот, и, по-моему, такой казус вскоре произойдет с великим кардиналом.
— Да его ничем не удивишь! — вскинулся второй собеседник.
— Да, кардинал умен, — признал бас, — однако одной смекалки мало… Разве не правда? То ли дело проницательность. То бишь дар предвидения, умение предсказывать будущие события. Уолси прискорбно недостает дальновидности. Он отлично знает, что будет завтра, однако не способен заглянуть дальше.
Должен признаться, что к этому моменту я уже ловил каждое слово. Разговор шел интересный. Поскольку пятнадцать с лишним лет никто не смел говорить королю Англии правду в лицо, ему пришлось унизиться до того, чтобы подслушивать.